Массовое горнолыжное движение в СССР стало развиваться в 1970-х с появлением подъемников и доступного качественного инвентаря. Горные лыжи не были распространены так широко, как командные виды спорта (футбол, хоккей, баскетбол), но благодаря профсоюзам и спортивным клубам внутри научных институтов они стали популярны среди ученых. В Троицке роль зачинателя горнолыжного движения выполнил ФИАЭ (филиал Института атомной энергии им. Курчатова).
Интервью с участниками горнолыжного движения в Троицке состоялось 28 января 2021 года на площадке Точки Кипения — Троицк в рамках Лаборатории истории места. Вопросы задавали Григорий Дьячков и Владимир Миловидов, отвечали — Николай Голубев (ИЯИ), Алексей Еськов, Александр Данилов и Михаил Рогозинский (все — ФИАЭ). Расшифровка интервью публикуется в двух частях. В первой части речь шла об истории развития горнолыжного движения, появлении склонов вокруг Троицка, а также о любительских соревнованиях, на которых сборная Троицка занимала высокие места. Вторая часть посвящена тому, как энтузиасты движения доставали инвентарь и подъемники, а также затронет необычные сюжеты горнолыжного движения (Горновалы, фристайл и пр.).
Основные фигуры горнолыжного движения
ФИАЭ (Магнитка):
Михаил Грюканов (председатель горнолыжной секции Магнитки)
Вячеслав и Маргарита Ивановы (организаторы соревнований)
Михаил Рогозинский (катался с 1972)
Геннадий Сорокин и Вадим Дербилов (катались до 1979-1980)
Алексей Еськов, Александр Данилов и Валентин Мищенко (катались с 1978)
Евгений Стрижов (стал горнолыжным инструктором)
А также: Виктор Сиднев, Николай Умрихин, Нариман Ахмеров, Владимир Алексеев, Юрий Колесников, Сергей Изюмов
Городской клуб (ИЯИ, ИСАН, ФИАН, ИЗМИРАН):
Анатолий Пындык (председатель)
Виктор Веселов, Борис Штерн, Николай Голубев, Валерий Назарчук, Владимир Банит (соорудили гору в Красной Пахре)
Валерий Асеев (умелые руки)
Геннадий Никольский (Дом ученых)
А также: Пазюк, Олег Гуров, Жора Беков, Сидельников
Подъемники: курчатовский, чешский и самодельный
Александр Данилов: Сначала на 45-м км вообще была другая конфигурация. Алексей Григорьевич, ты все-таки со мной согласись, что нужно было сыпать до определенного момента, а там продолжали…
Алексей Еськов: Надо было. Дело в том, что оказалось вот этот участок, он на самом деле плуг плугом. И у нас сейчас гора имеет вид: крутой спад и спад идет ниже, а потом приходится подниматься. И более того, рассказывали, что по весне приходят и видят, что стало ниже на полметра, следующей весной еще ниже на полметра. И один раз говорят, что даже сейсмостанции что-то зафиксировали, приезжали МЧС смотреть: что это за землетрясение в Подмосковье?
Александр Данилов: Отличный рельеф был до определенного времени.
Николай Голубев: На эту горку, которую первый раз насыпали, приходилось подниматься под таким углом. Потом на нее перенесли подъемник.
Александр Данилов: Николай (прим. — Голубев) из чего-то смастерил этот подъемник...
Николай Голубев: Из червячного редуктора.
Александр Данилов: Нашел железяки и сделал подъемник.
Владимир Миловидов: Можно подробнее? Это очень интересно, на самом деле. Один подъемник купили, а второй сделали сами.
Николай Голубев: Еще один сделали в Магнитке.
Алексей Еськов: У меня на этот подъемник до сих пор есть чертежи. Его изготовили то ли в Магнитке, то ли в Курчатове.
Николай Голубев: С нашим подъемником... уже поняли, что нужен еще один. И я взял на себя инициативу, стал думать как и пошел на склады. У меня были хорошие отношения с начальником снабжения. Я увидел, стоит отличный червячный редуктор, очень хороший, компактный. Ему не нужно тормоза делать, если он остановился - назад не пойдет. Я выпросил его, он мне отдал: написали на баланс моей институтской группы, через два года списали.
К нему было сделано колесо. Поскольку там два вала, я поставил два двигателя. Кстати, сохранились. Перед тем, как украли, мы сняли двигатели. Подъемник был двухскоростным. Когда трос быстро движется — то очень тяжело зацепить бугелем. Дети не могли. Я сделал два. Мы все изготовили в ИЯИ, с ребятами потом вкапывали основания. Он нормально отработал. Чем еще хорош? Он малошумящий, но к нему нужно соответствующее масло. Мы купили это масло, чтобы не изнашивался. Причем надо было так, чтобы при жутких морозах зимой работал, специальное масло. Он отработал хорошо, не шумел. Вот тот подъемник, который был чешский…
Алексей Еськов: У него кожух тарахтел, и шестеренки стучали. Сам кожух из тонкого железа.
Николай Голубев: Вообще говоря, он неправильно был установлен. Станция с двигателем должна стоять внизу. Нагрузка на шестеренки была неправильная. Когда мы уже поняли — все переделывали. Почему шумел — именно по этой причине, что не правильно установлен. А здесь все отлично работало.
Александр Данилов: Эту большую железяку (прим. — третий подъемник, сделанный по чертежам Курчатовского института) вспомнил. Такой же подъемник стоял в Малахите…
Алексей Еськов: В Яхроме.
Николай Голубев: Там трос хитро шел, не обычно, как у чешского через шкив. Трос заправлялся через ролики, чтобы отдачи не было. Он был самодельный, чтобы отдачи не было.
Алексей Еськов: Кстати, после длительной эксплуатации наконец сообразили, что у него эти ролики промежуточные (маленького диаметра), а для тросов стальных существует норма перегиба. Оказалось, что в него нельзя заправлять толстый трос, тем более с толстой плеткой.
Александр Данилов: Начали покупать нормальные тонкие тросы. Несколько раз его тырили. Главное потом вплести еще нужно. Нашел шведский справочник, и мы изобрели сплетку.
Владимир Миловидов: Получается три поколения: чешский, потом из Курчатовского…
Алексей Еськов: Нет, курчатовский похоже самый старый, только он стоял на Варвариной горе и не использовался. Он там стоял 7 лет, потом поставили чешский (пындыковский), а уже через сколько-то лет третий (самодельный).
Григорий Дьячков: В итоге все три собрались на 45-м?
Алексей Еськов: Там было два, на Минзаге один.
Владимир Миловидов: До какого времени это все работало в Минзаге и Пахре?
Александр Данилов: В Пахре работало до прошлого сезона.
Алексей Еськов: А Минзаг, когда увезли подъемник, году в 1987… Тогда два подъемники с 45-го км сложили в сарай, а с Минзага взяли и поставили туда. В Минзаг больше уже не ездили.
Владимир Миловидов: Чье оно считалось формально?
Александр Данилов: Наше.
Владимир Миловидов: Кто за электричество платил?
Алексей Еськов: Это вопрос отдельный.
Николай Голубев: Частично помогал завод, оплачивали счета, частично мы собирали как-то. Были моменты, когда не договаривались, а нужно было платить, но это уже ближе к концу.
Александр Данилов: После того, как вы все свалили, мы с Лешей плюнули на это дело.
Николай Голубев: Стали воровать.
Александр Данилов: Не воровать, а пользоваться.
Алексей Еськов: Я тоже скажу. Когда встал вопрос, что подъемник привезли, надо подключать - пошли к заводу, по старой памяти: «Давайте подключим как было». Они говорят: «Вы нам еще за тот кабель не заплатили» — «Какой кабель?» — «У нас кабель из завода шел через речку на ту сторону, вы насыпали гору, и он оборвался. Вот восстановите нам кабель, тогда мы вам свет дадим».
Александр Данилов: Было дело.
Алексей Еськов: И они нам отказали. Тогда стали искать обходной маневр.
Николай Голубев: Не только кабель оборвали. Там еще была новая канализация, ее засыпали тоже.
Алексей Еськов: За это и не любят.
Если с горы смотреть справа, там стоят десять коттеджей. Благодаря содействию одного человека, мы подцепили автоматику к щиту на столбе. Даже счетчик подключили, только счетчик…
Александр Данилов: Сгоревший.
Алексей Еськов: Нет, он сначала работал, а по осени приходим — сгорел. Какие-то хмыри подключились, что-то коротнуло, счетчик сгорел и с тех пор мы просто через трансформатор по воздушке.
Николай Голубев: Сейчас, чтобы восстановить, надо по-другому действовать. Сейчас все не может быть ничье. Если начнут какую-то коммерческую деятельность, то можно сесть в тюрьму.
Александр Данилов: Нет, сейчас нельзя. Во-первых, надо договариваться с электроэнергией, и подъемник нужен.
Николай Голубев: Мало того, начнут и безопасность требовать.
Алексей Еськов: На самом деле, когда смотришь с горы на другой берег, сюда, на очистные, там тоже приличный склон.
Николай Голубев: Но он южный. Этот-то северный.
Алексей Еськов: Где-то вот здесь укрепить сваями, набить сваи. Но это не в нашей жизни, для молодых энтузиастов.
Александр Данилов: Когда мне было 60 лет, я бы еще согласился, сейчас не тянет на эти подвиги.
Инвентарь: лыжи и крепления
Михаил Рогозинский: Секции еще не было. Мы получили лыжи, очевидно, списанные из Малахита. Лыжи были такие, совершенно деревяшки. Сейчас даже, наверное, никто не помнит, какие они были.
Николай Голубев: Помню, помню.
Алексей Еськов: «Слалом» назывались.
Николай Голубев: Деревянная окантовка.
Алексей Еськов: А еще «Карпаты» что ли.
Николай Голубев: Первые лыжи, на которых я поехал в Закарпатье, мне они достались, я на них получил удовольствие тем не менее.
Григорий Дьячков: Это первые современные (европейского типа) российские лыжи, да?
Алексей Еськов: Классические. Конечно, на этих лыжах не сделаешь того, что можно сделать сейчас.
Николай Голубев: Мотались на деревяшках, конечно. Прогиб, конечно, нужен был, чтобы когда продавил — дуга образовалась на лыже, она просто позволяет повернуть. Но это были такие добротные деревянные. Самое главное у них был кант. Он был повернут через 5-6 сантиметров специальным саморезом. Это был настоящий металлический кант, он позволял закантаваться, повернуть на твердом склоне и так далее. Это уже не просто беговая лыжа, хотя техника катания, чтобы пятку не перевязывать, тоже существует, и она была до появления фиксации с пяткой.
Помню еще в детстве в Нескучном саду видел, как один спортсмен на обычных беговых лыжах шел слаломом. Причем, если смотреть спортивную хронику, то даже соревнования были именно этим стилем, это потом уже пятку привязали.
Алексей Еськов: Смотрится красиво даже.
Николай Голубев: Здесь можно много рассказать, даже на нашем веку, как мы делали лыжи. От старых лыж отрезали носки, получалась такая дубовая палка, но она загнутая...
Александр Данилов: Не лыжа, а болванка.
Николай Голубев: Вместо креплений служили калоши. В одни были одеты дети, а другая калоша была прибита с помощью специальной присадки. Покупалась она чуть-чуть размером поменьше, чтобы хоть как-то держалась, потому что обычно если размер в размер — она улетает.
Если бы протянулась эта ситуация, когда не было совсем инвентаря, то может быть заказывали бы у городских умельцев, а буквально через год закупки пошли и как-то стало легче.
Александр Данилов: Лыжи начали появляться.
Николай Голубев: Польские, потом первые югославские. Первый серьезный инвентарь пришел из Югославии: лыжи Elan, ботинки Alpina. То есть они как-то подкинули нам инвентаря из Югославии. Стали делать наши лыжи Tisa, есть такая фабрика в Западной Украине.
Алексей Еськов: Tisa — они, по-моему, деревянные еще были.
Николай Голубев: Нет, они тоже уже пластиковые стали делать.
Алексей Еськов: У меня еще был ВИЛС.
Николай Голубев: Они были похожие с Elan.
Григорий Дьячков: Какой это примерно год, когда еще не было, а на следующий год — стало?
Николай Голубев: Ближе к 1980-му.
Григорий Дьячков: 1979-1980?
Николай Голубев: Может быть 1981.
Алексей Еськов: Эти Volkl-то когда мы купили? Наверное где-то уже 1981...
Николай Голубев: Это уже позже.
Александр Данилов: Volkl я покупал, кажется, 9 пар. По-моему, мы Volkl покупали в магазине, Elan пятый — тоже через магазин, потом появились наши отечественные ВИЛСы, хорошие лыжи, но они так клей хорошо и не подобрали. Они расклеивались все время, расслаивались.
Николай Голубев: Да, ВИЛСы были неплохие лыжи.
Александр Данилов: Хорошие лыжи, динамика хорошая была.
Григорий Дьячков: Где находился этот магазин?
Александр Данилов: Спортивный магазин «Спартак» на Ленинском проспекте.
Николай Голубев: В 70-е годы с инвентарем были проблемы. Были польские лыжи Polsport разной модификации, а крепления были наши КЛС.
Алексей Еськов: КЛС и «Нева».
Николай Голубев: Их просто кустарно срисовали с первых Marker — были изобретены Маркером, спортсменом. Если мне не изменяет память, он сам поломался, и задумался, как сделать безопасные крепления. В чем там была основная идея? Разгрузить носок: если начинается скручивающее движение внизу, надо, чтобы носок отскочил, и там был сделан шарик. Это такой шарнир, куда упирается носок ботинка и он крепится… Пружиной ему задавалось усилие срабатывания, чтобы раскрылось либо от удара, либо от скручивающего движения — открывалась лыжа, ботинок вылетал, и человек сохранял ногу.
Григорий Дьячков: То есть это было уже хорошее крепление?
Николай Голубев: Это маркеровская идея, но исполнение наше было ужасное.
Александр Данилов: Потом доработали, перебью... Дело в том, что здесь ты можешь все: у тебя отстегнулась лыжа, уехала, потом ты ее нашел. А если ты в горах, она уедет, ты будешь искать очень долго. Сначала пристегивали ее на ремнях…
Николай Голубев: На ремнях. Не только у нас, это и на Западе так было.
Александр Данилов: Потом придумали стопоры к КЛСкам, под пятку крепилось.
Николай Голубев: Это когда на Западе появились ски-стопперы: из-под пятки выбрасывались стопоры, просто два стержня, которые тормозили. Переворачивал лыжу – она останавливалась, потому что действительно в горах… У меня на Чегете был случай: у меня сработало крепление, я не упал, на одной ноге остановился. Но лыжа ушла под наст, и я ее нашел в ста метрах потом. Копал несколько часов и никак не думал, что она просто пошла по этой траектории. Она прошла под снегом, несмотря на наличие стопов и так далее.
Экипировка: ботинки и одежда
Николай Голубев: Кто-то первые пластиковые ботинки отлил сам из эпоксидки.
Алексей Еськов: А, из эпоксидки, да-да-да-да-да.
Николай Голубев: Это был фурор.
Александр Данилов: Это вообще нечто дубовое.
Николай Голубев: Он где-то нашел настоящие ботинки, сделал с них деревянную колодку и просто изготовил себе ботинки. Он их раскрасил потом. Мы ходили, смотрели все. Правда через пару лет была большая закупка югославских ботинок Alpina, сделанная правительством. Все ходили более-менее.
Григорий Дьячков: А вот те ботинки, которые были неудобные, самые первые, это…
Николай Голубев: Это были кожаные ботинки Botas.
Алексей Еськов: у Botas, по-моему, уже что-то тут было пластмассовое.
Николай Голубев: Потом. Первые совсем кожаные. Они были низкие.
Михаил Рогозинский: Они были из двух кож. Как говорил наш тренер на Кавказе: «Хорошие ботинки, 4 килограмма кожи. И стоят так дешево, дешевле, чем дамские туфельки».
Александр Данилов: Михайло, у меня были такие ботинки, только они маленькие были, детский размер. Я не помню, откуда они мне достались, но я их давал кому-то. «Хочешь — не отдавай, забирай насовсем».
Михаил Рогозинский: Их нужно было каждый год парафинить. Иногда даже два раза в год.
Николай Голубев: Кстати, особенно тяжело было с детским инвентарем. Всегда детский инвентарь ходил по рукам, а потом что-то выменивали, привозили. Я помню, когда мы делали какую-то доску для спорткомитета, потом нам дали… ты участвовал в этом деле, нет?
Алексей Еськов: Что-то я не помню.
Николай Голубев: Пындык участвовал. Мы познакомились с какими-то функционерами, достаточно влиятельными и просили у них инвентарь. Мы просто так наивно пошли в этот комитет и как-то так завязали с ними, они говорят: «Ладно, сделайте нам что-нибудь такое, чтобы мы могли обосновать наше сотрудничество». Мы им сделали какую-то доску в нашем институте, что-то сваяли. И они нам дали разрешение купить инвентарь и взрослый, и детский. Мы тогда купили линейку детских размеров, чтобы переходила от младших к старшим.
Владимир Миловидов: Им сделали доску — это что имелось ввиду?
Николай Голубев: Нужна была красивая доска для объявлений, для всякой рекламы. Вот мы ее делали. Они нам эскизик набросали, как бы хотели видеть эту доску, вот мы ее делали. Привезли — они нам дали разрешение купить. Все купили по безналичному расчету через профсоюз, привезли в институт, распределили на совете.
Александр Данилов: Первые пластиковые ботинки были у Штерна, а потом мне дядька из Финляндии привез тоже. Он меня все называл: «Ну, ты крутой».
Николай Голубев: Мне тоже привезли первые ботинки из Германии, а когда югославы завезли, то мы даже ездили в Тулу за этими ботинками. Я узнал, что в Туле есть югославские ботинки, сел в машину и туда.
Алексей Еськов: Кстати говоря, у нас на днях в институте меняли окна, и в моем старом кабинете, где я уже тридцать лет не сижу (никто не сидит), попросили открыть окна, чтобы заменить. Я открыл, а там Alpina стоит, черная, старая. Я ее так, фшить, она распалась на кусочки.
Александр Данилов: Пластик был не тот пластик. Он несколько лет держался, а потом высыхал, рассыпался.
Григорий Дьячков: А были шлемы, перчатки?
Алексей Еськов: Шлемов вообще не было никогда.
Александр Данилов: Шлем — мы понятия не имели, зачем он нужен, только сейчас одели. Перчатки — краги мотоциклетные и поехали.
Михаил Рогозинский: Краги были хорошие, потому что у них были защитные такие подушечки.
Николай Голубев: Конуса, да.
Александр Данилов: В крагах все-таки мотоцикл лучше водить.
Николай Голубев: Я лично использовал перчатки для хоккея с мячом. Это были прекрасные.
Александр Данилов: Потом появлялись отечественные горнолыжные перчатки, но они быстро исчезали. Я помню, стоили что-то 25 рублей.
Николай Голубев: Тяжело было совсем, чтобы пошел как сейчас и купил…
Александр Данилов: Потом появились польские спортивные костюмы для горных лыж.
Николай Голубев: Да, такие штаны.
Михаил Рогозинский: А мы шили сами и мне, и детям.
Алексей Еськов: На одном из первых соревнований, куда я ездил, помню, я и Коля были в телогрейках.
Григорий Дьячков: То есть в целом одежду было сложно достать?
Николай Голубев: Специально ее как-то и не было.
Александр Данилов: Мы об этом и не думали, что специально горнолыжную какую-то… куртку одел, какие-то штаны одел и порядок.
Алексей Еськов: Она не играла никакой определяющей роли.
Николай Голубев: Нас не могло остановить отсутствие этой одежды.
Снабжение: по безналу и за рубли
Григорий Дьячков: Насколько вообще было легко доставать инвентарь и одежду? Сколько это стоило по тем меркам?
Александр Данилов: Поехал я в Москву за чем-то, у меня при себе есть гарантийное письмо от профсоюза, который деньги гарантирует. Выписываешь счет и привозишь, оплачиваешь. Если кто-то другой может поехать — забрал это письмо и выписывай счет, если тебе выпишут. Но там еще нужно было договориться. Никто не любил таким образом выписывать счет.
Алексей Еськов: Магазины предпочитали продавать за наличные продавать. Товар в общем-то ходовой и им по безналу...
Александр Данилов: Один раз я выписал лыжи, мне говорят: «Коньки у нас возьмешь, тогда лыжи получишь».
Николай Голубев: Были блошиные рынки. Рядом с комиссионкой по дороге на Южный Порт в Москве.
Григорий Дьячков: На Автозаводской.
Алексей Еськов: До сих пор магазин есть.
Николай Голубев: Магазин, а около этого магазина была толпа в выходные дни, там можно было купить все.
Григорий Дьячков: Какие цены были на инвентарь?
Александр Данилов: Лыжи порядка 120 рублей стоили.
Михаил Рогозинский: 150-170.
Николай Голубев: Надо разбить эпоху до югославских товаров и после. До было очень тяжело купить даже то, что было. Но когда первые югославские лыжи появились — они стоили 300 рублей. 150 рублей стоили крепления, были 130 и 150.
Александр Данилов: Нет, крепления стоили от 120 до 150.
Николай Голубев: Правильно, от 120 до 150 крепления, лыжи 300 и дальше. Это при зарплатах 100-150 рублей кто мог себе позволить?
Александр Данилов: Потом еще и ботинки.
Григорий Дьячков: Вы покупали на свои?
Николай Голубев: Ну как на свои? Из семьи. Не все могли купить за безналичный. Они всегда были богатые, Малахит и прочее, у нас (прим. — в Академии наук) таких денег в профсоюзе не было.
Александр Данилов: Зарплаты были редко у кого за 200 рублей, а так от 120 до 160.
Николай Голубев: Это азарт, это экономия, так всегда.
Григорий Дьячков: У Малахита было больше денег на это?
Александр Данилов: Институт богатый.
Николай Голубев: Минсредмаш (прим. — Министерство среднего машиностроения, к которому относится Институт атомной энергии им. Курчатова) самый богатый, образец цивилизации.
Григорий Дьячков: Спортивный клуб Академии наук был победнее, чем Малахит?
Николай Голубев: Естественно. Академия наук всегда победнее.
Владимир Миловидов: Сотрудники Магнитки, как филиала Курчатовского института, могли входить в Малахит и пользоваться всеми, какими-то радостями?
Алексей Еськов: Нет, не то, чтоб они нас сильно любили, но раза два мы чем-то пользовались. Последний раз я помню где-то в 1980 году (у меня уже машина была), мы ездили с Мишей Грюкановым и везли оттуда по 5-6 лыж и примерно столько же кожаных ботинок. Они видимо прибарахлились новым, а это нам подарили: «Мы вас поддержим, возьмите».
Популярность горных лыж в СССР
Григорий Дьячков: Чувствовалось ли, что интерес к горным лыжам — это какое-то общее движение, насколько это было популярно или все-таки маргинально в Советском Союзе?
Александр Данилов: Были времена, когда все подмосковные бугры и овраги были засеяны любителями лыж. Была даже Санная горка в Туристе, кажется.
Григорий Дьячков: Вы сами ездили в Турист (прим. — популярный склон рядом с Яхромой) на выходных?
Александр Данилов: Ездили, да.
Николай Голубев: Выходные как правило соревновательные у нас были.
Алексей Еськов: Редко…
Александр Данилов: Как редко? Почти каждый месяц.
Алексей Еськов: Каждый месяц, за зиму 3 раза.
Николай Голубев: Нет-нет, не особо было такого, чтобы без дела кататься ехать — мы ездили на соревнования. И дети с нами ездили, мы собирались, автобусы мы часто заказывали. Причем это желающие со всего города в общем-то были, город большой у нас, и в выходные точно ездили в Турист. Единственное могли сами добираться в Крылатское. Ленинские горы — там особенно не катались, потому что там секция.
Григорий Дьячков: Не было свободно?
Николай Голубев: Мы туда ездили только соревноваться.
Как правило, подъемники ставили кто-то, какой-то институт или какая-то группа. Подъемники, принадлежавшие именно этим людям по мере того, как шла загрузка: если народу немного, они разрешали, если нет — нет. Не было такого движения, как сейчас, ставят подъемник и сразу оплата.
Григорий Дьячков: А чувствовалось ли, что растет число людей, как вы, увлеченных этим занятием.
Николай Голубев: Конечно, это было популярно, становилось популярным. У нас же все растет, если олимпийский вид спорта, его начинают и по радио, и по телевизору говорить. А если это не олимпийский, не нужно медали завоевывать, то про этот вид спорта не говорят.
Григорий Дьячков: Не знал этого факта, но, оказывается, в сезоне 1980-1981 было 25 дней, когда советские горнолыжники выиграли пять этапов кубка мира, четыре этапа — Александр Жиров и один этап кто-то еще, забыл сейчас. Насколько это на вас повлияло? Было ли это каким-то важным событием?
Николай Голубев: Было, очень даже. Я это помню, мы гордились. Я впервые увидел, какие фамилии еще были: Андреев, Хорошилов. Андреев чуть раньше, до Жирова. И я его впервые увидел на соревнованиях в Кировске.
Александр Данилов: Они из Кировска все.
Николай Голубев: Да. Всех наших российских спортсменов я лично видел, смотрел на их соревнования на трассах в Кировске. Опять же, у нас все было сделано для спортсменов. Как раз тот период был очень успешным для российских горных лыж.
Григорий Дьячков: Как вы об этом узнавали? Были ли трансляции по телевидению или только по радио?
Александр Данилов: Были какие-то передачи по выходным.
Алексей Еськов: Газеты еще в то время.
Николай Голубев: Этапы Кубка мира транслировали. А Жиров — он из Туриста, кстати, сам.
Николай Голубев: Помнишь был такой герой нашего времени, Стенмарк?
Александр Данилов: Да, помню.
Николай Голубев: Все по нему учились. Был Маре. Эти были асы, слаломисты. Как-то пробивалось. Кто хотел — тот находил информацию.
Григорий Дьячков: Необычный факт про союзное горнолыжное движение: начиная 1980 года в течении 5-7 лет проходили так называемые Горновалы (горнолыжные карнавалы), организуемые Спортивным клубом Академии наук и Союзом архитекторов...
Николай Голубев: Там наряжались, в нарядах катались.
Григорий Дьячков: Участвовали ли вы в Горновалах? Кажется, это происходило весной.
Николай Голубев: Да-да, это на Масленицу как правило было. Я ни разу не участвовал.
Александр Данилов: Этих архитекторов помню в Кировске, в Хибинах. Они нарисовали большую корону. У них все было: и веселье, и катания, и соревнования. Я, конечно, был не очень доволен, что они в этот день приехали, в то время, когда я приехал, потому что народу там и так полно, нужно было еще устроиться как-то, чтобы ходить на подъемник и не стоять в очереди.
Григорий Дьячков: Еще одна необычная часть горнолыжного движения — появление клуба Лыж вольного стиля в 1980-х. В нашей нынешней интерпретации это называется фристайлом, причем там были не только могул и акробатика, но и лыжный балет.
Александр Данилов: Балет сейчас исключили.
Григорий Дьячков: Да. Был ли в Троицке кто-то, кто этим занимался?
Николай Голубев: Был, был. Веселов.
Александр Данилов: Он и сейчас есть.
Николай Голубев: Как раз он балетом занимался. Ноги поднимать, перекручивать…
Могул - это специфическое занятие, никогда нет столько снега, чтобы сделать бугры. Причем это кажется, что там хаотично, а их делают определенным образом, это очень трудоемкая вещь.
Александр Данилов: Да, это нужно сначала из дерева построить. А из дерева построишь, снег туда насыплешь — его все равно сметут моментом.
Николай Голубев: Только поэтому останавливало, наверное…
Александр Данилов: Это не развлечения, работа просто.
Николай Голубев: Нет, особенно когда начинался могул, очень хотелось попробовать, все пробуют. Делали это в поездках, когда в горы уезжали.
Александр Данилов: А помнишь какие-то соревнования у нас были с подольскими?
Николай Голубев: Да, было.
Александр Данилов: С трамплина крутили сальто.
Алексей Еськов: И было так прям просто.
Александр Данилов: Кажется да, чуть-чуть толкнулся, вперед-назад.
Николай Голубев: Вообще не вопрос. Если с оврага — то это элементарно делается. Что вперед, что назад. Даже вперед проще, чем назад. Назад надо лыжи выпустить, из-под тебя чтобы они ушли.
Особая благодарность Владимиру Миловидову за участие в интервью и фотографиях с мероприятия, а также Николаю Голубеву и Алексею Еськову за архивные фотографии и чертежи.
Comments