Интервью с хранителями почти 50-летней истории городского увлечения спортом, популярным среди ученых.
Интервью состоялось 22 февраля в общественном пространстве Точка Кипения — Троицк. Вопросы задавали Григорий Дьячков, координатор Лаборатории истории места, и Владимир Миловидов, корреспондент газеты «Городской ритм». На вопросы отвечали:
— Эммануил Силькис, сотрудник ИСАН с 1972 года, многократный чемпион Троицка по теннису и бывший руководитель федерации тенниса г. Троицка
— Олег Розанов, коммерческий директор компании Ronavi Robotics (входит в НЦ Техноспарк) и неоднократный чемпион Троицка по теннису
— Владимир Кулибаба, сотрудник ТИСНУМ и детский тренер по теннису
— О Ен Ден, бывший сотрудник СКБ ИЗМИРАН и детский тренер по теннису
— Олег Каравичев, замдиректора ИЯИ и муниципальный депутат г. Троицка
— Дмитрий Сергиенко, директор ООО ИНТ-ТЕХНО и член Союза журналистов
Личные истории
Григорий Дьячков: Первый блок вопросов относится к вашему пути в теннисе. Мне интересно, как каждый из вас пришел в теннис в свое время? Что на вас повлияло? Случилось ли это до того, как вы появились в Троицке или уже в городе?
Эммануил Силькис
Я считаю, что теннис начинается тогда, когда появляется корт. На мой взгляд, первый корт появился в Троицке летом 1972 года и по совпадению я начал работать в ИСАН с 10 января 1972 года, но не я был инициатором его строительства в ИСАН. Инициатором выступил Анатолий Пындык, научный сотрудник ИСАН и один из лучших горнолыжников Троицка (к сожалению, недавно ушел из жизни). Кстати, Анатолий был также инициатором строительства горнолыжной трассы на 45 км.
Я начал играть в теннис в 8-9 лет в Кишиневе (Молдавия). Мой двоюродный брат играл в теннис, я посмотрел, мне понравилось. В Кишинев в это время приехала группа тренеров из Москвы, они набирали группы. Тогда дети играли только в зале и у стенки, было всего 2-3 корта на весь город, там играли взрослые, и мы долго не могли попасть на них.
Через 3-4 года мой первый тренер уехал и я начал играть у замечательного тренера — Натальи Леонидовны Роговой. Практически я тренировался у нее до 16 лет (был школьником), и больше уже никогда ни у кого не тренировался, перешел в любители. К слову, Н.Л. Рогова переехала потом в Уфу, где была тренером очень известного теннисиста 3-кратного (прим. 2-кратного) победителя турниров в Москве (прим. Кубка Кремля) Андрея Черкасова. В Кишиневе она вырастила Бориса Бузмакова (входил в десятку Союза). Мне повезло, я попал к хорошему тренеру. Надо сказать, что сейчас, например, в Резиденции тренируют несколько профессиональных теннисистов, и они все мастера своего дела.
В двух словах о троичанах — любителях тенниса. Многие играют «коряво», то есть движения неверные, что и ухудшает игру, и смотрится неэстетично. Когда я играл в Германии, то там все без исключения проходят через руки тренеров — без этого теннисист не может получать нормальное удовольствие. Он должен хотя бы 10 - 20 движений сделать правильно, иначе он не получает эстетического удовольствия. Можно нормально научить человека возрастом 40 - 50 лет.
Когда я поступил в аспирантуру ИСАН, то решил, что не буду раскрывать, что как-то умею играть. Но в мае сотрудники начали играть и примерно в июле я тоже вышел на корт. Начал обучать сотрудников, примерно 25 - 30 человек захотели играть в теннис, некоторые уже как-то умели играть, один теннисист Э.Я. Гольц играл неплохо.
Мне кажется вполне естественным, что научные сотрудники играют в теннис, потому что это один из самых привлекательных видов спорта, дает очень много ученому в плане отдыха. Как я понимаю, у ученых есть несколько таких видов: они занимаются альпинизмом, горным туризмом, и одним из них является теннис.
Олег Розанов
Я начал играть в 1972 году, правда в терминах молодости: Эммануил начал в 8 лет, а я в 10 лет — он в любом случае раньше. Для меня теннис начался в 72-ом году с того, что зимой была Товарищеская встреча СССР — США по теннису в Лужниках: было безумное количество народа, и там я впервые увидел теннис. Тогда ещё не понимал, что в турнире участвует такое количество чемпионов Уимблдона от имени США, но и от нас были Ольга Морозова и Метревели, то есть уровень турнира был совершенно сумасшедший.
Я думаю, что этот товарищеский матч дал толчок, потому что там было большое количество ребят из Троицка. Уже весной папа меня поставил к стенке: начал стучать об стенку, и через два года вышел в публику. Это было не в Троицке, а еще в Лужниках: там было безумное количество кортов, сейчас их уже нет ни одного.
Владимир Кулибаба
Я пришел в Троицк работать по распределению в 1971 году, а в теннис начал играть в Снежинске — это закрытый город. Я там был на дипломе, и мне повезло, что мой однокашник Муратик Камчибеков (прим. позднее работал в Сарове) был, как и Эммануил, полупрофессиональным теннисистом, играл в сборной Киргизии. Тогда у меня впервые появилась любовь к теннису: за лето я немножечко подучился (больше резаными ударами), поучаствовал в турнире, где занял третье место.
Когда попал сюда, то прошло несколько лет, я все время мечтал о теннисе, хотя до этого достаточно профессионально занимался баскетболом, футбол играл, все такое. Тут оказалось, что организовалась профессиональная группа молодых специалистов, они обратились к нашему директору Верещагину Леониду Федоровичу, и он нам дал добро, дал средства: мы приобрели все, что полагается для строительства корта, и где-то в 1977 году построили корт в ИФВД (прим. Институт физики высоких давлений). После этого даже организовали женскую секцию, теннис стал бурно развиваться: начались межинститутские соревнования, появился Введенский Виктор (прим. организатор городских турниров по теннису), он сделал команду ИФВД, вел рейтинг и т.д. Это уже другая история.
Я так увлекся теннисом, что в рамках Кубка Кремля закончил двух- или трехнедельные тренерские курсы, решил попробовать себя как тренер. Получил корочку, с этой лицензией инструктора начал в Троицке тренировать. Самое положительное, что с меня взял пример мой сын Федор и в итоге поступил в РГУФК (прим. Российский Государственный Университет физической культуры) по специальности теннис, учился вместе с известным теннисистом Михаилом Южным (их было всего 7-8 человек). После окончания РГУФК он тренировал в Академии олимпийского резерва у Тарпищева, сейчас до сих пор тренирует. Я считаю это самым большим моим достижением, что по моим стопам уже более профессионально прошел сын, стал человеком, можно сказать, а то неизвестно, что из него выросло бы в эти бурные 90-ые.
О Ен Ден
Среди всех присутствующих я был самым неспециальным теннисистом, потому что начал играть в теннис уже после аспирантуры, когда распределился в СКБ ИЗМИРАН. У одной сотрудницы муж был управляющим в санатории (прим. санаторий Красная Пахра в северной части города): там был асфальтовый корт, и я ездил туда на велосипеде, чтобы посмотреть как играют люди. Потом купил ракетку и мячи, начал обучаться игре, купил литературу всякую и начал правильные навыки подбирать. Это было в 1973-74 году, точно не могу сказать.
Потом я увидел, что в ИЗМИРАНе есть корт, администрация построила его где-то в 1971 году. Теннисный корт был очень хороший, а желающих играть или заинтересованных не было: все это заросло. Когда я увидел это, решил восстановить: уговорил 5-6 человек, мы привели все в порядок, купили сетку, начали играть. Потом Андрей Мартиросов начал сильно помогать, Сиднев участвовал и приходил к нам играть. Потихонечку восстановили, и набралось достаточно большое количество заинтересованных людей.
Администрация предложила мне заняться тренировкой детей сотрудников ИЗМИРАНа в школе (кажется в третьей школе): около полутора лет вел с ними занятия в спортзале, потом забросилось. Это было примерно в 75-76 году. В Белом доме был руководитель по спорту Савельев, и он тоже предложил обучение детей некоторых. Потом уже вместе с Володей (прим. Кулибабой) и Кимом (прим. многократный чемпион Троицка по теннису и детский тренер), Бурханова еще не было, был еще Харшеладзе. Во время Перестройки нас за счет Белого дома возили на обучение в тренерскую школу, было 6-7-8 занятий по два часа. После этого каждому дали по сертификату, как бы стали профессиональными тренерами. Все равно пришлось поднимать литературу: Давид Вейнер, Корбут (как правильно бить, двигаться).
Потихонечку приобщился к теннису. Еще соревнования были институтских коллективов: Введенский был, Эммануил, Розанов, Володя — играли, общались, ходили в гости друг к другу. Вот вся моя история.
Олег Каравичев Мне как о теннисисте неловко говорить рядом с большими мастерами, которые здесь присутствуют. Мои воспоминания в Троицке о теннисе связаны с Олегом Розановым: мы подружились, когда он жил в нашем доме, и мы ходили за него болеть. Я до сих пор помню матч, который они проводили с Эмиком (прим. Эммануил Силькис) на первенство. На меня это произвело большое впечатление, под его влиянием и жена, и я попробовали играть в теннис. Кто-то более успешно: Татьяна Каравичева была чемпионкой в смешанном разряде с Олегом и Эмиком. У меня таких достижений нет, я наверное из всех присутствующих позже всех начал играть в теннис, потому что у нас в городе кипели баскетбольные страсти: я был даже капитаном команды, мы выиграли первенство города среди институтов. Теннис я считал легкомысленной затеей, развлечением. Сейчас вижу, что теннис — вид спорта на все времена, на все возраста, мы сейчас с удовольствием играем. Я очень доволен, что меня берут и принимают, удается играть по возрасту. Где-то в 1985-86 году я помню свой первый опыт: мы с моим другом постучали об стенку, а потом попробовали играть с двумя Наташами в парный теннис — мы проиграли, казалось, что всё очень просто (бах-бах, мы хорошо бегаем), но требуется еще специальное теннисное умение, чтобы перебивать правильно, правильно занимать позицию и всё такое.
Действительно в Троицке был теннисный бум, и он продолжался довольно долго (наверное десятилетие или чуть больше). К сожалению, сейчас возможностей больше, но играют всё те же, а новых появляется мало. Говорят, что сейчас детский теннис на подъеме (в теннисном клубе Резиденция сейчас играет 120 детей), и с этим связано будущее, надежда, раньше и кортов не было.
Есть ещё такая у меня заслуга: в нашем институте (прим. ИЯИ) мы сгородили примитивный спортзал с хорошим покрытием, размером 24 х 12 (как раз размер корта, поэтому, к сожалению, нет забегов). Когда не было возможности играть в хороших местах, играли там. Он и сейчас существует, там Костя (прим. Хайретдинов) по-прежнему тренирует детей, но из-за того, что появилась Резиденция у нас наступила другая жизнь.
Дмитрий Сергиенко
Я в Троицке с 1974 года после окончания института по распределению работал сначала в ФИАНе, затем порядка 10 лет работал в Москве и в теннис меня так же, как и Олега, в общем-то втянул Эммануил Силькис, потому что, во-первых, к этому времени я почувствовал необходимость заняться своим здоровьем, а, во-вторых, мне очень понравилась эта игра с самого начала.
У меня как бы две любви: теннис и фотография. Сначала, конечно, это была стенка, потом занятия с более опытными игроками. Тогда был переходный период от металлических ракеток к современным пластиковым: мне привезли первую ракетку откуда-то из-за границы, и я начал советоваться с Эммануилом. Он говорит: ты знаешь, ты поймешь, какая тебе нужна ракетка только через 5 лет игры в теннис.
Тем не менее потихоньку втягивался в игру, и дошло до того, что в 93-м году мы с Эммануилом и ещё тремя дамами из Троицка были приглашены в Германию в теннисный клуб Вехтерсбаха (прим. города-побратима Троицка). Сначала немецкие теннисисты на нас смотрели настороженно, хотя по-английски мы говорили не хуже их, но это было только один вечер, когда они нас только встретили. Однако на следующий день Эммануил вышел на корт, они поняли что, наверное, у них в клубе с такой техникой как у него, мало кто сможет с ним сражаться на равных. Начались обмены теннисистами: один год они приезжают в Троицк, в другой год мы к ним. Через четыре года они пригласили Эммануила играть за клуб г. Шлюхтерна, и он играл за немецкий клуб в своей возрастной категории. У немцев категорирование развито, вас не поставят играть с мастером спорта как у нас. По своему уровню команда Эммануила поднялась на одну ступень в своей любительской лиге. Об этом была подготовлена мною публикация в газете «Троицкий вариант» в 2000 г.
Так получилось что в начале нулевых годов я тесно был связан с фотографическими фирмами, и мне удалось поработать в качестве фотографа на Кубке Кремля и на Кубке Федерации 2001 и 2003 году, — часть этих фотографий были представлены в Доме Ученых во время выставки в 2018 году. Выставка называлась “Большой теннис — гарантия хорошей компании”. Вот я считаю, что так оно и есть по жизни.
Любовь к теннису
Григорий Дьячков: У меня есть блиц-вопрос, на который можно ответить даже словом или фразой. Вы начинали играть теннис в 1960-80-х, уже более 30-40-50 лет назад. Что вам позволило сохранить любовь к теннису?
Олег Розанов: Во-первых, Дима правильно сказал, что это гарантия очень хорошей компании, во-вторых, это азарт, это спорт, а что может быть лучше?
О Ен Ден: Очень интеллигентный спорт.
Эммануил Силькис: Я хотел сказать, что в жизни, особенно, когда уже в возрасте, должны быть такие точки: для приятной компании и поддержании спортивной формы. Может, если бы не было тенниса, может уже бы не было жизни. Теннис это на всю жизнь. Те, кто играет, несмотря на травмы, они не бросают.
Олег Розанов: Можно добавлю чуть-чуть?! Вот называли уже фамилию Мартиросова Андрея, ему приписывают блестящую правду: «Если работа или семья мешают теннису — бросай работу».
Олег Каравичев: Есть такая фраза какого-то известного француза, сказана про горные лыжи, но к теннису тоже относится: «Теннис — это не счастье, но вполне может заменить его».
Эммануил Силькис: Теннис не столь опасен, как горные лыжи, мы уже в возрасте. Я, например, уже несколько лет не езжу на горных лыжах, потому что знаю, что я разобьюсь.
Олег Каравичев: Самое важное, теннис — вид спорта на всю жизнь. Сидим в 70 с лишним лет, и можем еще играть, что-то из себя представлять. В других видах спорта это довольно трудно, согласись?
Эммануил Силькис: Возьмем футбол, люди играют, бегают 90 минут, изредка увидишь красивый пас или финт, а в теннисе можно творить непрерывно. В теннисе можно очень многое, мы видим искусных мастеров, им все время аплодируют, все понимают, что это искусство. Когда человек на горных лыжах проходит трассу, ты понимаешь, что это тоже супер-искусство. Но это раз, три минуты, прошел трассу, а тут ты играешь 2-3 часа.
Дмитрий Сергиенко: Чарли Чаплина говорил примерно так: «Я никогда ни о чем в жизни не жалел, за исключением того, что поздно начал играть в теннис».
Теннис в СССР
Григорий Дьячков: Спасибо вам за личные истории и личные ответы. Следующий блок, который мне интересен, посвящен развитию тенниса в СССР. Я задам сразу несколько вопросов, чтобы вас не прерывать.
Что такое теннис для начала 1970-х в Советском Союзе? Насколько теннис был распространен? Кто были кумиры для вас на тот момент? Как вы узнавали информацию про теннис? Показывали ли теннис по телевидению?
Олег Розанов: Я хорошо это помню. По поводу страны могу сказать, очень смешно и забавно, информации почти не было. У меня, например, было всего две книжки: одна — Рода Лейвера, другая — Анны Дмитриевой в бумажном переплете, я передавал ее друзьям. Потом она ушла с концами, видимо до сих пор читают.
По телевизору тенниса совсем не было. Один-два раза в сезон приезжали соревнования (Кубок Дэвиса), поскольку они были либо на территории соперника, либо на нашей соответственно. К большому сожалению, довольно много кортов было тогда в Прибалтике, в Донецке, еще где-то, и не все соревнования проходили в Москве. Если бы все это было в Москве, мы бы чуть больше видели. А так тебе сообщают, что в Донецке наши кого-то победили.
То, что я начал рассказывать про матч СССР — США, это было почти уникальное событие, на него пришли все, кто мог поместиться. Таких событий было чрезвычайно мало. Намного более яркая, в информационном плане, история началась уже после 80-х годов.
Григорий Дьячков: Можно ли сказать, что матч 1972 года дал сильный толчок к развитию тенниса?
Олег Розанов: С моей точки зрения, без сомнения.
Эммануил Силькис: Когда я столкнулся с тем, что мне надо в Троицке учить теннисистов, начал смотреть литературу, и мне многое не нравилось, но одна книга понравилась — «Уроки тенниса» (прим. книга 1984 года под редакцией Джеффри Барстоу). Она меня впечатлила тем, что, когда я ее прочитал, я понял, что я 10 лет постигал своим трудом то, что там написано. Я распечатал и раздал всем копии. Когда я обучался теннису, нам изредка показывали какие-то видеофрагменты, то есть, ничего не было.
Мне представляется, что Ельцин был сильным толчком, очень много людей из элиты начали играть, они привлекли бизнесменов, начали строиться теннисные корты. Я впервые увидел два крытых теннисных корта в Северодонецке: там проходил турнир (игроки из Кишинева, Харькова, Львова, Киева). Руководитель с огромного химического комбината взял и построил два теннисных крытых корта, на Украине они были единственные нормальные, вся Украина играла там — такое было состояние дел.
Олег Розанов: Давайте я еще напомню тогда, если говорить про события: был 1972 год, а потом в 1985-86 году случился фантастический прорыв, не знаю, во всей стране было или нет, но в Троицке появился технический канал, по которому показывали Уимблдон. Две недели сотрудники института, которые занимались теннисом, в институт не ходили (я тоже не ходил), потому что все смотрели матчи и их обсуждали. С утра до вечера шел Уимблдон, без комментариев уважаемых экспертов, просто прямой эфир. Такой фантастический толчок в информационном смысле — прорыв. Это длилось 3-4 года в диапазоне с 1985 по 1990. Мы в это время уже организовали Чемпионат Троицка, и это давало возможность еще обсуждать. Но это был самый большой объем информации сразу.
Владимир Кулибаба: Больше всего меня потрясло: смотрю Уимблдон, делаю ремонт дома и выключил телевизор, чтобы потолок покрасить, а там какой-то швед проигрывал. Доделал, включил — там опять этот же швед, уже два часа прошло. Они рекорд установили, 5 или 6 часов играли, уникальный матч. Я думал в записи, а записи нет, прямой эфир, меня вот это потрясло тогда.
Григорий Дьячков: Уточняющий вопрос, чтобы дополнить историю. Как возник технический канал? Можете рассказать эту историю?
Олег Розанов: Могу, я знаю эту историю, Анна Дмитриева рассказывала ее. К ней как довольно известной спортсменке Советского Союза обратились со стороны Великобритании, что мы можем предоставлять контент. И она, в свою очередь, обратилась к организации, которая называлась, что-то типа Телерадиовещание или Комитет по Телерадиовещанию — человек из ЦК сидел во главе. Она приходит к нему и говорит: «Вот такая возможность есть, но цена дико большая, 10 тысяч долларов». На что он, играя в этот момент в теннис, сказал: «Позвони, скажи, что заплатим». Дай бог им всем здоровья.
Олег Каравичев: Этого канала не было, они еще только пробовали частоту, в будущем он стал третьей или четвертой кнопкой на телевидении. Этот вклад трудно переоценить для теннисистов, это бесподобно.
Я думаю, что самое серьезное событие для тенниса в стране, это была организация Кубка Кремля. Турнир, который вошел в расписание, который могло смотреть большое количество народу. Я ни одного турнира не пропустил, хотя бы на один день мы всегда ездили.
Дмитрий Сергиенко: Обязательно, даже в прошлом году. Вы знаете, что комплекс Олимпийский находится на реконструкции. В прошлом году было 30 лет Кубку Кремля (прим. проходил в Крылатском). Ваши покорные слуги: Олег Каравичев, Эммануил и я — все 30 лет мы были. Я считаю, что очень сильно популярность тенниса повысилась именно в эти годы, когда был организован Кубок Кремля.
Олег Каравичев: Обидно, что наша страна не имеет серьезного турнира теннисного. Почему-то в Америке несколько Мастерс (прим. категория теннисных турниров), у нас ни одного. Даже 500 (прим. категория теннисных турниров) нет ни одного турнира, это очень жалко. Популярность тенниса очень зависит от того, какие достижения у спортсменов этой страны. Когда у нас появились Метревели, Дмитриева, Морозова и другие — все они были на слуху. Большие достижения — Кафельников, Сафин, а до этого Чесноков, который первый раз вышел в полуфинал Турнира Большого шлема. И женщины, конечно.
Уже говорили хорошие слова об Андрее Мартиросове, мне кажется, он является нашим другом, всех присутствующих здесь. Он очень серьезную живую струю вносил в троицкий теннис. Сам он начал играть в теннис в довольно зрелом возрасте и учился играть у сильных теннисистов, поэтому демонстрировал умный и азартный теннис. В силу своих возможностей Андрей Юрьевич был знаком и дружил с представителями теннисного сообщества высшего уровня. Благодаря нему мы попадали на теннисные турниры с хорошими билетами. Он был организатором турниров в Троицке, так в июле 1993 года в Троицке был организован один из первых в России частных турниров "МАРАНДР", вдохновителем и спонсором которого был Мартиросов. Соревнование проводились в двух разрядах: мужском одиночном и смешанном парном по олимпийской системе. В одиночном победил Марк Напартович, а в миксте выиграла пара Н. Кухарь — Э. Силькис.
Но самый запоминающийся турнир был проведен Андреем Юрьевичем на кортах Центрального Дома Ученых Академии наук, это рядом с Храмом Христа Спасителя. Там были уникальные корты, которые до войны еще возникли, и на них было посягательство со стороны московских властей. Так вот Андрей Юрьевич помог их отстоять. Мы играли матчевую встречу, по-моему, даже выиграли. Дима (прим. Сергиенко) снимки покажет. Всем участникам того турнира грамоты вручал заслуженный мастер спорта СССР К. Пугаев.
Что еще хорошего Андрей сделал для Троицка? Он регулярно привозил сюда очень хороших теннисистов, причем первачи. Я один раз видел, как Миклашевская приехала (входила в десятку) и играла с Валерием Кимом (нашим чемпионом): он у нее мяча не мог выиграть. Это было удивительно смотреть на это дело, просто потрясающе. И постоянно когда он приезжал, был импульс, всплеск эмоций, он обязательно приезжал в паре с очень сильным. И против них, конечно, было очень трудно играть нашим самым сильным теннисистам, но было очень здорово.
Олег Розанов: Один из игроков был в тот момент тренером сборной Москвы по теннису, с такой классической-классической техникой. Понятно, что против него тяжело играть, он вроде бы все бьет медленно, но почему-то всегда находится там, где надо, и ты пытаешься что-то сделать. Это огромное удовольствие было против него играть.
Дмитрий Сергиенко: Я в связи с этим хочу упомянуть несколько фамилий. Андрею
Юрьевичу (прим. Мартиросову), большой респект, благодаря ему в 80-е и 90-е годы мы увидели теннисистов высшего класса: Константин Пугаев, Владимир Петров, Владимир Зайцев — это чемпионы Советского Союза в паре. В Троицк приезжал чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов , большой любитель тенниса, с которым мы встречались на корте в Зименках. Андрей Юрьевич Мартиросов был вице-президентом Московской Федерации Тенниса , что позволяло ему делать много полезного как для Москвы, так и для Троицка.
Появление тенниса в Троицке
Григорий Дьячков: Перейдем к Троицку, у меня есть вопрос, который как кажется соединяет предыдущий сюжет с городом, и он сильно интересует. Почему и как теннис возник именно в научных институтах?
Дмитрий Сергиенко: Есть несколько моих публикаций, посвященных этому. Они были напечатаны в газетах «Троицком вариант» (1996-2010) и «Городском Ритм» (2007-2011), а также на сайте www.troitsk.ru, где в 2011-2015 гг. я вел колонку «теннис». Строительство кортов в тогда еще Академгородке проходило в 70-е годы XX века в четырех институтах. Это было своеобразное соревнование академиков, потому что возглавляли институты тогда В.Н. Мигулин — ИЗМИРАН, Л.Ф. Верещагин — Институт физики высоких давлений, С.Л. Мандельштам — Институт спектроскопии. Большой любитель и энтузиаст тенниса был Нобелевский лауреат по физике, академик П.А. Черенков, который в 1974 г. организовал строительство кортов в ФИАНе.
Академические источники утверждают, что первые корты были построены в ФИАНе, затем ИЗМИРАН, ИСАН, а потом ИФВД. В ИСАНе все строилось частично на энтузиазме, частично при поддержке директора С.Л. Мандельштама. Построить корт в то время — это было целое дело, потому что гравий для дренажа был фондированным материалом, вы не могли, как сейчас, пойти купить на рынке. Кроме того, была и вторая сторона дела, в то время в ИСАНе профком вел себя почти на уровне дирекции. Чтобы построить корт понадобилось решение профкома. А в профкоме заседали в основном не научные сотрудники, а рабочие, тогда же у нас рабоче-крестьянское государство было. Они заявили, что не нужен им этот спорт белобрючников, и вынесли такое решение. Когда бумаги пришли к С.Л. Мандельштаму, он своей властью, как директор института, проигнорировал это мнение профкома и поддержал группу энтузиастов, которые строили корт. На Калужском шоссе укладывали дорожное покрытие военные строители, один офицер оказался энтузиастом тенниса, он помог фондированный материал привезти на корт. Все бывает, вот так, дело случая. А в ИФВД, насколько я знаю, Л.Ф. Верещагин выделил 30 тысяч руб. и 5 литров спирта, для того, чтобы поднять теннисный корт.
Владимир Кулибаба: У нас в ИФВД очень маленькая территория, выделить территорию именно под корт было сложно, тем более на этом месте тогда были городки, которые были популярны. Вместо них и построили корт.
Олег Розанов: В 1970-ые годы с институтским спортом, вообще со спортом в Троицке было довольно прилично. Я жил на Центральной, 10, и территория между улица Центральная и Школьная было место для хоккейной коробки, волейбольной площадки, нескольких теннисных столов — в общем, все было очень прилично. В футбол играли бесконечно, на лыжах катались, все было довольно-таки массово.
Мы с Олегом подружились на почве того, что долго-долго боролись с баскетболом. Я тогда сказал ему хорошую фразу, которая пока работает: «Вот ты выиграл у нас, а завтра я у тебя в теннис все равно выиграю».
Олег Каравичев: Он сказал: «Я лучше всех играю среди баскетболистов».
Олег Розанов: Теннис хорош тем, что для того, чтобы собрать достойную, хорошую тусовку по баскетболу нужно как минимум 10 человек, футбол там примерно такая же ситуация, а в теннис достаточно двух или четверых. В этом смысле по теннису команду намного легче создать, чем футбольную, хоккейную и так далее.
Владимир Кулибаба: Дело еще в том, что все виды игрового спорта, они, как правило, командные, и там меньше спортсмен себя может индивидуально выразить. Теннис более креативный, плюс для любого возраста. Я в футбол много играл, и в баскетбол играл, но в этих командных игровых видах спорта легко можно постоять, спрятаться и так далее, а в теннисе ты сам за себя отвечаешь, максимум за партнера.
Эммануил Силькис: Во всех центрах, академических, обычных, теннис очень широко распространен. Вот мы играли с Дубной, Черноголовкой, Краснознаменском (космический центр), Протвино. Из Протвино мэр приезжал в составе команды. В научных кругах теннис сильно ценится как...
Олег Каравичев: Шахматы в движении.
Эммануил Силькис: … где можно что-то сотворить
Григорий Дьячков: Как я услышал из реплик в самом начале: четыре корта появились быстро из-за конкуренция академиков. Это требовало финансовых затрат (около 30 тысяч руб.), а также доступ к фондированным материалам. Был ли теннис дорогим видом спорта, который могли позволить себе научные институты, и не могли позволить обычные города, или неправильно так думать?
Олег Каравичев: В Советское время это был абсолютно недорогой вид спорта. Трудно достать было инвентарь и мячи хорошие, это да, кроссовки.
Олег Розанов: Давайте я напомню, мячи стоили 3 рубля 60 копеек — коробка, они правда портились моментально. В 70-ые годы все лежало на полках легко. Все было очень плохо после 80-го, когда бум на теннис стал довольно большой, мячи стали покупать. А самое плохое оказалось, что мячи очень полезны для амортизации жигулей, тогда они полностью пропали. Мячи отличались: были новые белые мячи, потом мячи были серые, потом еще кое-кто играл мячами, у которых шерсть полностью исчезла, они были уже такого резинового цвета, совсем беда.
Ракетки стоили где-то пять рублей. После металла были не пластиковые ракетки, а назывались они графитовыми. А потом пошел композит, и так далее. Поэтому ракетки — 5 руб. с копейками, мячи — 3 руб. 60 коп., кеды стоили 3 руб., причем были роскошные кеды китайские, в которых мы в баскетбол играли и так далее, супер-обувь, сейчас таких нет. В принципе, ты экипировался в двадцатку максимум при зарплате 120-150 руб. Это было вполне приемлемо, и ничего не платил за корт, вообще ничего. И хорошая компания.
Григорий Дьячков: Мы уже совсем переходим на уровень Троицка. Технические уточнения про первые корты: Как выглядели эти четыре корта? Из какого материала они были сделаны?
Олег Розанов: Все — глина. Я помню еще одну забавную историю по поводу строительства. Для того чтобы сделать крошку на ФИАНе, местные ученые натырили где-то красного кирпича, взяли каток и пытались эти кирпичи растолочь в муку, насколько я понимаю — у них ничего не вышло.
Все корты были одинаковые, при этом удивительно разные: самое хорошее покрытие в ИСАНе, самые хорошие забеги в ФИАНе, самый хороший дренаж в ИЗМИРАНе. Нет, самые большие забеги в ИФВД, но там другая беда: очень много места, сбоку светит солнце — рябит, где находится мячик — вообще непонятно.
Когда не хватало мячей, была такая история: «У тебя мячи есть?» — «Есть» — «Ты куда?». Все идут за ним, потому что у него мячи есть.
Олег Каравичев: И уже в начале 90-х годы, когда стали ездить за границу, естественно привозили мячи. Когда звонил знакомый: «Встреть меня, пожалуйста, я тебе заплачу, доллары». Я говорил: «Три коробки мячей».
Из зала: А в каком институте был крытый корт?
Олег Розанов: В 1985 году все играли чемпионаты Троицка по баскетболу в ФИАНе. На той же самой площадке мы играли в теннис, и эта история была очень длинная, лет десять. Закончилась она замечательно. В какой-то момент руководство ФИАНа сказало, что это им неинтересно, и сделали склад для зерна — я обалдел.
В 1992-1993 мы начали играть в Подмосковных вечерах (прим. санаторий в северной части города).
Эммануил Силькис: Подмосковные вечера — это зал, в котором мы играли, но туда было трудно попасть: полтора часа идти пешком, зимой, а часы давали в 7 утра или 11 вечера. Любовь к теннису была такова, что мы туда ходили и играли. Там мы познакомились с одной группой, с которой регулярно, может быть уже 20 лет, проводим ежегодный рождественский турнир.
Потом мы начали ездить в Подольск, там построили крытый теннисный корт.
Олег Каравичев: Нет, мы начали играть в Подмосковных вечерах еще в 1990 году. Я уже ездил в Америку, и город принимал здесь американцев.
Санаторий «Подмосковные вечера» (там же располагался их пионерский лагерь) принадлежал Минмонтажспецстрою, и у них среди продукции был алюминиевый профиль. Им ничего не стоило сделать крышу над кортом. В руководстве министерства был фанат, который и сделал этот корт. Покрытие на нем было очень приличное, ковровое. Туда приезжали спортсмены. Зимой было холодно, но это единственное место, где мы играли, и это было очень долго.
Олег Розанов: Очень холодно и не очень освещено. Действительно, мы где-то с 1983-84 начали проводить Чемпионат Троицка, и поскольку это проходило успешно, здорово и очень компактно, сделали попытку еще осеннего турнира. Летом невозможно начать, начинаешь турнир с середины сентября, в результате вторая часть турнира гарантированно попадает на дождь. Поэтому иногда он заканчивался в феврале и проходил на корте Подмосковных вечеров.
Олег Каравичев: В ИЯИ есть корт, но он ущербный, потому что его размер как раз равен размеру зала, без забегов. Какое-то время, пока не было резиденции, это было хорошо.
Олег Розанов: Представляете себе, деревянное покрытие означает очень быстрый отскок. Как же мы все мучились после глины, где отскок очень медленный.
Григорий Дьячков: Почему корт не возник в Магнитке?
Олег Розанов: Это совсем просто: там секретная территория с охраной, с автоматчиками и т.д. Хотя когда я приехал в Троицк к 1966 году, в совсем юном возрасте, первый детский сад (куда я ходил) был на территории Магнитки, тогда еще пропускали. Где-то в районе 1970 года территорию совсем закрыли.
Григорий Дьячков: Насколько открытыми были институтские корты? Мог ли человек, допустим, работающий учителем в школе, прийти поиграть в теннис?
Олег Розанов: В районе 1990 года появился городской корт. До 1980 года теннисистов было немного, поэтому на корт можно было спокойно попасть. Особенно если у тебя уже есть какой-то навык, например, как у меня, то охотно принимали. Если ты начинающий, то, конечно, попасть было непросто: после 1980 года все корты были заняты, и начались очень характерные разговоры: «Ты не ИСАНовец, уходи. Не ФИАНовец, уходи» — каждый институт пытался защитить. ФИАНовский корт был, например, более открытый, чем ИСАНовский. ИСАНовский хорошо обслуживался, и был удобен географически — больше места отдавали своей публике, поэтому нужно было как-то договориться в коллективе, чтобы тебя взяли. В ИЗМИРАНе тоже была своя публика, которая очень сильно защищала свои интересы.
Олег Каравичев: Да, Олег совершенно правильно сказал. Дело в том, что академические институты, строго говоря, не режимные объекты, но территория закрыта и охраняется, а доступ регламентируется. Но теннисистам никогда не было препятствий. Скорее препятствием было то, что в каждом институте была своя группа и жесткое расписание, а проникнуть в это сообщество скорее трудно. Действительно, ФИАН был более-менее доступен, сейчас территория тоже закрыта, а раньше туда купаться ходили. Поиграл в теннис — пошел искупался. А так, на кортах составляется и согласовывается расписание, выписываются пропуска, люди ездят-играют, пожалуйста.
О Ен Ден: На корте могут играть только четыре человека и занимают на два часа, этим ограничивается. Если люди играющие, то на счет пропусков всегда можно договориться: делают дополнительный список и записываются.
Олег Розанов: Летним вечером в пятницу, субботу или воскресенье получалось так: 20 человек приходят на корт ИЗМИРАНа, посидели, покурили и пошли в ИФВД, и все мигрируют туда. В результате на каком-то одном корте получается перенасыщение, а кто-то даже иногда и простаивал. Но обязательно теннисисты проходили этот путь от ИЗМИРАНа до ФИАНа, иногда даже дважды, хватало сил.
Владимир Миловидов: Пока мы окончательно в современность не ушли, прозвучали слова, что создание кортов — это было соревнование между академиками, то есть высшее руководство институтов заинтересовалось. Интересно, почему вот так вот синхронно все руководство заинтересовалось теннисом. Какой для них это был стимул? Это первый вопрос. Еще не называли академика Лобашева, знаю, он был огромным энтузиастом тенниса, каков его вклад?
Олег Розанов: В молодом возрасте я ходил смотрет как Эммануил играл с Лобашевым, и эти битвы доставляли большое удовольствие. И споры, в частности.
Дмитрий Сергиенко: Один сюжет, связанный с Мандельштамом, я рассказал, но я думаю, что традиционно физики, академики, еще начиная с Капицы, который в Англии работал и занимался теннисом, и детей своих к этому приучил.
В Академии наук (Олег немножко об этом говорил) теннисный клуб, который состоял из семи кортов, находился в самом центре Москвы: 2-ой Обыденский переулок. С этого места до Храма Христа Спасителя — 500 метров. Причем он был перестроен после войны: в это место упала бомба, сотрудники Академии наук привели его в порядок, то, что раньше называлось «хозяйственным способом».
В 2011 году мы поехали туда играть, как раз Мартиросов организовал этот матч, фактически историческая встречу, потому что через год эти корты снесли и построили элитные апартаменты. Вы представляете, что такой 2-ой Обыденский переулок? Это практически «золотая миля», которая начинается от Храма Христа Спасителя и тянется к Парку Культуры и Центру пения Галины Вишневской. Все, что между Москва-рекой и улицей Остоженкой, занято элитной застройкой.
Как говорил после матчевой встречи А.Ю. Мартиросов, Троицк должен был по сценарию проиграть, однако случилось так, что один из наших теннисистов во время подготовки упал, содрал ноготь, была замена, однако в результате мы выиграли 3:2. Это единственная такая встреча с клубом, за них играли очень сильные ребята. Игра была до тай-брейков и сильных разборок.
Это традиция Академии наук, ученые всегда играли, с 30-ых годов, и потом в 50-ые. Теннис широко стали рекламировать в 90-ые при Ельцине. На самом деле, он жил в Академии наук гораздо раньше. Пример Центрального Клуба Академии наук говорит об этом. Соревнования академиков: у меня есть корт, а в соседнем институте нет — здесь видимо сыграло честолюбие людей науки. И потом, как я говорил, теннис — гарантия хорошей компании. Многие доктора наук играли в теннис на построенных кортах. Академик В.М. Лобашев считал, что теннис входит в джентльменский набор ученого. Он одному кандидату говорил: «Ты никогда не научишься играть в теннис». Но тот научился, и больше того стал побеждать.
Эммануил Силькис: Как-то звонит мне ученый-секретарь ИСАН Я.М. Кимельфельд (тоже учился играть в теннис) и говорит: «Я хочу передать вам просьбу нашего директора. Есть очень известный академик Лобашев, он именно с вами хочет сыграть на корте, просил назначить время». Он был очень занятой человек, и это был первый игрок, который играл профессионально. Он был мастером спорта по акробатике, но играл в теннис профессионально: хорошо и красиво.
Мы с ним играли регулярно, два раза в неделю обязательно, например: в 1975-76 у него не было машины, он приезжал за мной на велосипеде, я садился сзади, и мы ехали на ИСАНовский корт. Я сейчас вспоминаю, это было просто поразительно. Он был влюблен в теннис. Иногда мне звонила его секретарша: «Владимир Михайлович занят, очень просил Вас согласовать вот такое время. Вы можете?».
Олег Розанов: На матчи Силькис — Лобашев мы ходили большим составом, собирались вокруг корта и смотрели. Они играли блестяще, для нас это был настоящий театр.
Олег Каравичев: Корты, которые есть в институтах, до сих пор действуют, и летом мы продолжаем там играть, несмотря на появление других хороших городских кортов. И это благодаря тому, что мы их обслуживаем, без каких-либо штатных работников. Иногда возникают коллизии, например, в ИСАНе пришла комиссия и говорит: «У вас есть сооружение, оно нигде на балансе не стоит, и вообще это неправильно». В-общем целая история была. Институты сейчас не вкладывают деньги в корты, все поддерживается энтузиастами. Все четыре действуют.
Эммануил Силькис: Эпизод вспоминается. Один раз приехал наладчик западной аппаратуры, ко мне пришли: «Он — чемпион своей команды, хочет сыграть в теннис». Все подготовлено, где-то в 6 часов вечера мы собираемся. Большое число сотрудников ИСАН пришло посмотреть на международную встречу. Ему дали выбрать ракетку и корт. Но я выиграл, у него не было шансов.
Городские турниры
Григорий Дьячков: Мы плавно перешли к матчам. Следующий блок вопросов посвящен городским турнирам: Когда возникли первые турниры в Троицке? Кто был организатором? По какой схеме проходил турнир? Как составлялся рейтинг? И возможно самый интересный вопрос: Кого можно назвать лучшим теннисистом, теннисисткой, микстом, парой в Троицке? Был ли призовой фонд?
Эммануил Силькис: Мне кажется, что у нас были институтские команды, а потом уже появился общий чемпионат.
Владимир Кулибаба: У нас проходили открытые Чемпионаты Троицка: участвовали сотрудники всех институтов, даже иногда приезжали со стороны. Количество участников было свыше 60-70 человек, было невозможно провести встречи между всеми. Делили участников на два дивизиона. Все боролись, рейтинги велись, вывешивались списки и результаты матчей на дверях Дома Ученых.
Олег Розанов: Что касается институтских матчей, каждый раз формула была разная, потому что количество игроков в разных институтах кардинально отличалось. Довольно много было в ИСАНе. Много игроков было там, где были корты. В ИЯИ было мало, они начали играть позже. В ФИАНе тоже было прилично, в ИЗМИРАНе было прилично. «Что у тебя есть?» — «У меня есть две девчонки и три мужика» — «А у меня пять девчонок и три мужика, значит вот так играем».
Первое первенство Троицка началось после 1985 года, и формулу помню. Было четыре сеяных человека: Эммануил Силькис, Валерий Ким, Виктор Введенский и Константин Хайретдинов. Организовывал Виктор Введенский. До встречи с сеяными игроки проходили один или два отборочных этапа. Я дошел до полуфинала и там проиграл. Первым чемпионов стал Валерий Ким, он выиграл первые 3-4 турнира.
Григорий Дьячков: Сеяный — означает, что для них турнир начинался с ¼ финала? То есть, ⅛ и 1/16 играли остальные?
Олег Розанов: Да, мотив был такой: кого-то мы знаем, других просто не знаем хорошо/плохо играет. Никто не обижался, была возможность сыграть больше матчей. На самом деле, то рассеивание было почти справедливым. Костя (прим. Хайретдинов) выглядел чуть слабее, хотя очень мощно играл. По результатам того турнира возникло понимание, кто где находится. С годами оно накапливалось, и стало объективным. Появился рейтинг, который учитывал результаты двух лет, так как не хватало статистики.
Женский состав был не таким многочисленным. Первой чемпионкой была Наташа Мельник (потом стала Наташа Харшеладзе). И долгое время они играли в финале с Наташей Кухарь. Когда Олег говорил, что они проиграли двум Наташам, так это были чемпионка и вице-чемпионка, так что не так все и плохо. Наташа Кухарь однажды все-таки стала чемпионкой, нашла слабое место. Потом появилась Марина Ким, дочка Валерия Кима, и все, после этого она каждый год выигрывала. Была еще одна девушка, мастер спорта по настольному теннису, ее звали Марина.
В целом, долгое время чемпионом был Валерий Ким, немного Эммануил Силькис и Виктор Введенский. Однажды я стал чемпионом, мы разыграли финал с Володей (прим. Кулибабой). У меня такое ощущение, что возможно мы главных героев подпоили, они расслабились, и мы с Володей разыграли финал.
Григорий Дьячков: Как был устроен турнир? Он проходил на протяжении нескольких недель?
Олег Розанов: Это был весенний турнир. Мы начинали его в районе 15 мая, и заканчивали в конце июня. Иногда не хватало конца июня, но все понимали, что потом отпуска, поэтому старались к этому времени закончить.
Первый турнир проходил по олимпийской системе, а последующие включали групповой этап, из которого первые два выходили в олимпийку и там разыгрывали примерно три круга до финала. На круговой турнир, поскольку все заняты, давалось две недели. На твой матч давалась неделя, если нет — записывается баранка. И Введенский потом рассказывал, что при хорошей организации по факту получалось, что 40% матчей не игралось. Еще из статистики, что я помню от Введенского. Пик Троицкого чемпионата, по моему мнению, был с 1985 по 1990. В пике у нас играли 200 человек: мужской, женский и юношеский разряды.
Владимир Кулибаба: А в каком году Мартиросов сделал первый коммерческий турнир с призовым фондом в 100 долларов? Он еще привез игрока из Дубны.
Олег Розанов: Из приезжих чемпионов у нас был Володя Зайцев некоторое время...
Владимир Кулибаба: Про Зайцева я и говорил.
Олег Розанов: Это была уже Россия, после 1991 года. Примерно в 1992-93 году.
Григорий Дьячков: Во время кругового турнира игроки могли сыграть на любом корте или был какой-то базовый?
Олег Розанов: У нас было четкое правило. Были люди, которые не принадлежали институтам. Я принадлежал ФИАНу, Эммануил — ИСАНу, Олег тоже, по-моему, ходил на ФИАНовский. Было правило: я как ФИАНовский человек играю на ФИАНе, если мы играем с Эммануилом, то договариваемся на моем или на его корте. Сторонние люди, которых было не очень много (10-20%), довольно быстро прописывались на какой-то корт, скажем Джинжирадзе прописался на ИСАНовском. Когда я стал аспирантом ИЗМИРАНа, то перешел на ИЗМИРАНовский корт. В-общем, все прописывались, и скандальной истории не припомнится, хотя были скандальные игроки.
Григорий Дьячков: Кто был победителем в парах и миксте?
Олег Розанов: В миксте больше всех побеждали Эммануил с Мариной Ким.
Дмитрий Сергиенко: Я хочу напомнить, что в 2003 году мы организовали турнир смешанных пар "Июльский микст", который проводился на корте ИСАН до 2015 года. Этот турнир пользовался большой популярностью, особенно у женщин, так как по условиям соревнования они выбирали по жребию партнера. Первый турнир выиграла пара Олега Каравичева и Марины Ким. Они получили призы, которые были выделены Администрацией Троицка, спонсировавшей этот турнир. После награждения победителей, в соответствии с теннисной традицией, был организован пикник с шашлыками, в котором приняли участие не только спортсмены, но и болельщики турнира.
Олег Розанов: Это к тому, что пару надо всегда подбирать правильно. С Мариной легко было выиграть действительно. Эммануил скорее всего выиграл в миксте больше всех. В паре однажды я был чемпионом вместе с отцом, но в паре, кажется, больше всего побеждали Эммануил Силькис с Виктором Введенским. В женской паре с кем играла Марина Ким я не помню.
Олег Каравичев: Женских пар, по-моему, не было. Слишком мало было.
Дмитрий Сергиенко: Небольшую вставку добавлю, в 80-е годы и до конца 90-х многие играли семьями. Олег Розанов с отцом и сыном могли с полным правом сказать, что были чемпионами Троицка в своем возрасте. К сожалению, Владислава Борисовича (Розанова) уже нет, но собственно он втянул всю семью. У Олега Каравичева жена Татьяна, сын Василий — тоже семейная игра получается, понимаете. У меня с Наташей — тоже. Семья Валерия Кима (его дочь Марина и внук Валерий Собко), Константин Хайретдинов и Лариса Костицына, Лариса Реут и Анатолий Копылов, Л. Куликова с мужем Алексеем и дочкой Дашей, Владимир Кулибаба и его сын Федор, Ал. Макарова с супругом, Н. Маврин и его супруга Маша.
Из зала: А соревнования на городских кортах проходили?
Олег Розанов: Проходили тоже, но если у тебя есть выбор: поиграть на глине или на асфальте — естественно все старались поиграть на глине.
Забавная история с асфальтом: почему это было плохое покрытие? Потому что оно портило быстрее мячи. А это была серьезная история, поэтому играли на глине.
Григорий Дьячков: Воспользуюсь пасом от Дмитрия: насколько в троицком теннисе есть преемственность поколений? Передается ли какой-то импульс из поколения в поколение?
Олег Розанов: Если про любительство, то это ровно та же самая история как и про науку: у нас все девяностые года был дикий спад во всём и в спорте, в частности. Просто во всём. Удивительная вещь: в прошлом году на ИЗМИРАНовском корте летом времени было свободного около 90%. ФИАН я не знаю, ИСАН наверное получше чуть-чуть, ИФВД тоже. А ИЗМИРАНовский корт был почти свободен, было заметно визуально: зарос мхом, стало скользко. Появились современные коммерческие центры типа Резиденции, где мы приходим, играем, есть душевая — всё удобно и так далее. Я не знаю, есть ли шансы возродить старую традицию любительских троицких турниров — я бы участвовал. Кто-то должен этим заниматься, раньше был Введенский.
Из зала: Давайте создадим инициативную группу
Олег Розанов: Это точно путь в никуда. Один человек говорит: “Я этим займусь”.
Олег Каравичев: Ситуация такова, что несмотря на то, что тут сидят очень уважаемые теннисисты, центр находится уже не здесь, не в этом обществе. Есть мощный клуб Резиденция, где работают профессиональные тренеры и все соревнования уже происходят там, а мы вливаемся и участвуем, поэтому возродить то, что было когда-то, уже практически невозможно, на наш взгляд.
Мы тоже являемся частью этого сообщества (клуба Резиденции). Например, завтра будет микстовый турнир, объявлено время, абсолютно для всех желающих. Есть небольшие взносы (2000-3000 рублей) — это повсеместная практика. Мы пытаемся возродить июльский микст, только это уже больше становится семейным турниром тех людей, кто вспоминают былые дни. Поэтому для формата теннисного турнира теперь есть очень хорошая база в виде Резиденции, все происходит там. Мы часть этого процесса.
Эммануил Силькис: Есть один человек в городе, кто регулярно проводит детские турниры, он же сам и тренер — это Костя Хайретдинов. В основном, он тренирует детей.
Олег Каравичев: Затрону денежную тему. Резиденция стоит денег: час игры стоит 1800 руб. Поэтому четыре человека приходят, они должны заплатить 900 рублей за то, чтобы два часа поиграть — это нормальный формат. Открытый городской корт стоит 1000 рублей в час, а здесь 1800, но он крытый. А на ИСАНе бесплатно.
Григорий Дьячков: Чемпионаты Троицка закончились, а когда прошел последний турнир и какова история их окончания?
Олег Розанов: Я думаю, что в районе 1995 года чемпионаты закончились, разъехались, разбежались. В частности, одной из главных причин является то, что турниры организовывал Виктор Введенский: подсчет рейтинга, давайте организуем так-так, там-там и т.д. Почему ему это нравилось, я не знаю, но всегда было некомфортно, потому что всегда есть недовольные, и они высказываются в самой нелицеприятный форме. Поэтому на твой вопрос насчет закончился или нет, если появится организатор, который скажет: “Я сделаю так, так и так” — все построятся и пойдут без сомнения, мало того и деньги заплатим. Вопрос того, что кто-то как-то будет структурировать всю эту историю, очень важен.
Олег Каравичев: Вряд ли вопрос стоит именно так. Первенство тогда было абсолютно: все играли по одной формуле. Сейчас мы пребываем в других возрастах, в принципе, в мире это очень сильно всё структурировано: есть турниры 60+, 70+ и т.д. Делать открытое первенство Троицка я не вижу смысла.
Олег Розанов: В 1970-80-х в Троицке были полупрофессионалы, любители, тренера, и они не достигали такого уровня, которого достигают люди из институтов. У нас был один мальчик, по-моему, он даже стал чемпионом Троицка — Рома, помнишь, с армянской фамилией. Мальчик размером со стол. Рома пришел, а мы все большие и здоровые дяди, он нас всех почесал в одну сторону, потом в другую. Легко выиграл у всех, хотя по росту был нам по пояс. Ему было 12-13 лет.
Его история чрезвычайно печальна, в этом смысле я за любительский спорт и против профессионального. Чем это закончилось? Его отец отвечал за корпус в Подмосковных вечерах. Рома жил и играл в санатории, ему это все нравилось. Однако в результате он почти не умел читать, почти не умел писать, где-то к 15-16 годам исчерпал ресурс хрящей и стал почти инвалидом.
Владимир Миловидов: Хотел задать вопрос пока не забыл. Нашел у себя переписку прошлым летом с неким организатором, который делал турнир на открытом корте (тот, который рядом с Резиденцией) и хотел бы узнать, что это за история? Его зовут Алексей Некрасов. И там он мне присылал свою турнирную сетку, среди фамилий вижу знакомые фамилии, например: сын Татьяны Сенаторовой (Иван). С тех пор я просил его информировать о следующих турнирах, он говорит: “Да-да, конечно”, но с тех пор ничего не происходило. Что это за активность? Связана ли с вами?
Олег Каравичев: Дело в том, что Некрасов известный, Ваня известный. Проходит масса соревнований, где они участвуют. Но чтобы было объявлено троицкое первенство и все в нем участвуют.
Олег Розанов: Действительно, сейчас непонятно, как это сделать. Смотри, в рамках полупрофессиональной деятельности тренеров, которые находятся в Резиденции, готовят ребят для больших турниров и у них своя программа. Есть много любителей типа нас, которые находятся в возрасте как минимум 50+, на самом деле еще хуже ситуация. Нам играть с молодыми нет никакого резона. Короче получается либо организовывать целую кучу структурированных турниров: до 35 и так далее. Ребята, которые занимаются профессионально, все куда-то ездят: в Болгарию и они как бы не здесь. Скорее всего речь может идти о чем-то ветеранском, что по сути и так присутствует. То, что Некрасов пытается делать, буквально означает, что спрос на это не очень большой. Хотя проезжая летом, я смотрю, что всегда все играют. Играть хотят, а соревноваться не очень.
Городской корт
Григорий Дьячков: Можете рассказать историю появления городского корта: что на нем происходило за последние 30 лет? Я в детстве провел немало времени на нем с 1999 по 2004.
Олег Каравичев: У этого корта естественно богатая история. Мэр Портнов был большим любителем тенниса, играл не очень сильно, но с большим удовольствием. Он кое-что сделал для этих кортов: в частности, сюда хотели внедрить человека, по-моему, по фамилии Ханян. Он был известный человек в теннисном мире в Армении, бежал вместе с сыновьями от Карабаха, и Тарпищев лично приехал сюда, чтобы внедрить его в наш теннис, чтобы мы дали ему квартиру, и он развел бы большую активность, но эти разговоры, грубо говоря, почти ничем не кончились. Ханян где-то достал эту резину, и ее сюда постелили — это был шаг вперед, он так об этом говорил. Хотя резина служила лишь прокладкой для другого покрытия, определяя отскок, но мы до самого покрытия не дошли. Эти корты долгое время были такими, на которых вы и играли. В принципе, они пустовали с точки зрения теннисной элиты, а совсем уж любители приходили играть. Потому что играть на резине тяжело: резина травмоопасна из-за резкой остановки и вообще это неправильно.
С другой стороны, наступило теперешнее время, и возник ажиотаж вокруг этого места: появился Виктор Селюков, который построил Резиденцию, и он все время предлагал какие-то проекты, это очень долго обсуждалось, ход этому не было. У нас была своя тусовка, мы его не знали и те люди, с которыми мы играли, тоже предлагали тут что-то построить, и мы приходили к руководству (Сидневу, Дудочкину), говорили: “давайте мы построим, у нас есть люди, которые могут построить”, нам отвечали: “есть человек Селюков, который построит здесь, но мы ему выдали что-то такое, а он не строит никак. Если он еще следующий год не построит, то мы вам отдадим”. В результате, слава Богу, он построил. Городские корты они отдали инициативным ребятам, которые входили в круг нашего мэра Виктора Сиднева (Титов, Попов) — они активно этим занялись, естественно в этой компании был и Дударь. Они получили эти корты и их построили, насколько я знаю, получили их в аренду на 50 лет. Это абсолютно хорошее дело: во-первых, корты хорошие, во-вторых, они достаточно дешевые, в-третьих, сделано профессионалом, Кулешов это сделал.
Недавно было обсуждение, с одной стороны, может такой вялотекущий процесс, но говорят, кто-то там вложился деньгами, кто-то заплатил за то, чтобы они построились и вряд ли их можно отбить вообще говоря.
Олег Розанов: Техноспарк?
Олег Каравичев: Вряд ли Техноспарк, но 100% на частные деньги.
Сначала у них был интерес, они сделали действительно хорошо, а сейчас либо им стало неинтересно, либо еще что-то такое, корт находится в некотором запустении — сейчас играют там, но не так активно. Вы видите, они там пустуют иногда, более того тренеры с Резиденции иногда приходят поиграть на воздухе. Я вижу два пути: передать их в город назад, и я говорил с нашим спортсменом главным, чтобы они содержали их и могли вкладывать деньги, потому что сейчас видно, что никто деньги там не вкладывает, корты не развиваются никак. Второй путь — опять же присоединить их к Резиденции, но надо понимать, что цена будет побольше (1800 рублей/час). Я говорил с Селюковым, у него есть план сделать там три хороших корта. Я склоняюсь к Резиденции. В этом случае будет и должный уход за кортами и порядок, но будет несколько дороже.
Из зала: Им же капают какие-то деньги за корты.
Олег Каравичев: Их же содержать надо, убираться и т.д. Какие там деньги в российском спорте?
Олег Розанов: В России спорт не является бизнесом, спорт не является источников бизнеса. Я не имею ввиду игру Шараповой, а точнее даже ее рекламу, и хоккей высших достижений. Тот же Селюков, когда сравнивает про возможности депозита и строительство/эксплуатацию Резиденции, говорит, что Резиденция — это хобби, это удовольствие. Это совершенно не те деньги, которые бы он получил, никак не мучавшись и положив на депозит. Это личное желание хозяина распорядиться своими деньгами, своей собственностью.
Добавлю чуть-чуть. С этим кортом связано еще одно имя, чрезвычайно колоритного человека, который долго был в троицком теннисе — это Дмитрий Пантелеевич Быков. Отставной военный, он приехал из Азербайджана, в теннис играл “ну все неправильно”, но такой подвижный, что долгое время все наши лучшие игроки мучались с ним, чтобы у него выиграть. Он наверное был первым тренером в Троицке, хотя он ни одного правильного удара не сделал в жизни. Он по-моему первый отвечал за городской корт, если я не ошибаюсь.
Григорий Дьячков: Почему для городского корта было выбрано именно это место на улице Центральной?
Олег Каравичев: Я не знаю, вырубалось ли что-то при этом. Там строился ИФВД, и когда его строили, то заезды были всякие. В этом смысле, когда строили Резиденцию, вы знаете, что были протесты из-за вырубок и шума. Хотя люди, которые там протестовали, уже играют и плавают — это естественный процесс. Та роща, которая дальше, она, конечно, заповедная, ее город охраняет очень серьезно. А этот лес и даже не лес, а то, что выросло после строительства ИФВД — оно вполне органично.
Олег Розанов: Примерно в 1970 году в этом месте был выезд на Калужское шоссе, а потом построили новый корпус ИФВД.
Владимир Кулибаба: Там болотистая местность, даже когда Резиденция строилась, жители выступали против, но реально там деревья не росли, кустарники были.
Заключение
Владимир Миловидов: В таком океане информации сложно что-либо добавить, переспросить, все было очень интересно. Про современность я хотел бы поделиться впечатлением, выводом. Понять, насколько он правильный или нет?
Начнем с того, что теннис пришел из академических кругов, где он был принят как хорошая разрядка после интеллектуального труда для научных работников. Я вот вспоминаю, жалко что ее нет, я общался с Музой Романовной (Лобашевой) прошлым летом. Она мне рассказывала, что они познакомились на корте: она пианистка, он ученый и общим для них была эта разрядка после творческого, интеллектуального труда. В-общем, это все более-менее прозрачно и понятно. Потом этот обычай был экспортирован в Троицк тоже и здесь жил: были турниры, было много разных интересных людей, были пересечения с какими-то именами на уровне большого спорта и большой, скажем так, организации. А сейчас, как и вся жизнь стала очень сильно фрагментирована: есть одна инициативная группа, другая, третья и соединить это все в единую среду довольно сложно, но как мне кажется, почему? Потому что в момент существования Троицка как чисто научного города это было более-менее сообщество единых людей с едиными интересами, и внутри этого сообщества возникло другое, поменьше — теннисное — как способ найти друзей и способ провести время, для кого-то может быть более сильные амбиции, например, победить на турнире. А сейчас вот это научное сообщество может быть в городе отходит на второй план, потому что большинство людей просто приезжают в город после работы, уезжают на работу и уже с ним не столь себя ассоциируют, поэтому задача общего троицкого турнира немножечко обессмыслилась, потому что вот этого общего нет: есть люди, которые в Резиденции занимаются, есть такие спорадические летние турниры и есть вот ваше сообщество, которое блюдет традиции — а чтобы все это снова связать воедино, не знаю, видимо какой-то единой силы, которая бы все это связала может быть ее и нет. Надо ли / не надо — другой вопрос. Вот такое мое впечатление.
Олег Каравичев: Хочу сказать вам большое спасибо, потому что мы с удовольствием пришли и вы играли на наших струнах души очень даже приятно.
Григорий Дьячков: Я тоже благодарю всех, получилась по-моему очень интересная беседа. Спасибо вам.
Благодарность Точке Кипения — Троицк за помощь в организации и записи интервью, Владимиру Миловидову за участие в качестве интервьюера и фотографа, Дмитрию Сергиенко за редактуру и предоставленные фотографии, Эммануилу Силькису и Олегу Каравичеву за редактуру, всем теннисистам за вклад в общее дело.
Comments