Действующие лица
Верхнеуровневые академические фигуры
Александр Михайлович Прохоров — советский и российский физик, лауреат Нобелевской премии по физике за 1964 год (совместно с Николаем Басовым и Чарлзом Таунсом), один из изобретателей лазерных технологий. Академик АН СССР (1966). Директор Института общей физики (1982-1998). Научный руководитель лазерной программы «Омега».
Моисей Александрович Марков — советский физик-теоретик. Академик (с 1966), академик-секретарь Отделения ядерной физики АН СССР (1968-1988), советник президиума РАН (с 1988). Идейный вдохновитель ИЯИ.
Лев Андреевич Арцимович — советский физик, академик АН СССР (1953). Участником Атомного проекта. Бессменный руководитель исследований по физике высокотемпературной плазмы и проблеме управляемого термоядерного синтеза (с 1951 по 1973).
Амаса Стоун Бишоп — американский физик. Руководитель американской программы по управляемого термоядерному синтезу «Проект Шервуд» (1953-1956).
Анатолий Петрович Александров — советский физик, академик АН СССР (1953; член-корреспондент 1943). Президент Академии наук СССР в 1975—1986 гг. Участник Атомного проекта. Заместитель директора (1955-1960) и директор Института Атомной Энергии им. Курчатова (1960-1989).
Мстислав Всеволодович Келдыш — советский учёный в области прикладной математики и механики, крупный организатор советской науки, один из идеологов советской космической программы. Президент Академии наук СССР (1961—1975).
Ю́лий Борисович Харитон — советский и российский физик-теоретик и физикохимик, д.ф.-м.н., академик АН СССР и РАН. Один из руководителей советского проекта атомной бомбы. Главный конструктор и научный руководитель ВНИИЭФ в Сарове. Его именем названа улица в Троицке.
Чарлз Хард Таунс — американский физик, лауреат Нобелевской премии по физике (1964). Профессор и президент Массачусетского технологического института (1961-1966). Президент Американского физического общества (1967).
Евгений Николаевич Царевский — советский учёный физик и инженер-оптотехник, видный организатор оптико-механической промышленности СССР. Первый заместитель директора по научной работе Государственного оптического института (1956-1981). Участник лазерной программы «Терра-3».
Михаил Дмитриевич Миллионщиков — советский учёный, академик АН СССР (1962; член-корреспондент с 1953), вице-президент АН СССР (1962—1973).
Борис Петрович Жуков — советский учёный в области технической химии. Академик Академии наук СССР (1974; член-корреспондент c 1968 года). Руководитель Люберецкого научно-производственного объединения «Союз».
Александр Андреевич Расплетин — советский учёный и конструктор в области радиотехники и электроники. Академик АН СССР. Генеральный конструктор КБ-1 / НПО «Алмаз» (1960-1967). Участник лазерной программы «Омега».
Верхнеуровневые военные и партийные фигуры
Дмитрий Фёдорович Устинов — советский военачальник и государственный деятель. Маршал Советского Союза (1976). Народный комиссар и министр вооружения СССР (1941-1953), министр оборонной промышленности СССР (1953-1957). Министр обороны СССР (1976-1984). Член (1952-1984) и секретарь (1965-1976) ЦК КПСС, член Политбюро ЦК КПСС (1976-1984). Его сын Николай стал главным конструктором НПО«Астрофизика», специалистом по военному использованию лазера, член-корреспондентом АН СССР.
Андрей Павлович Кириленко — советский партийный деятель, член Политбюро (Президиума) ЦК КПСС (1962-1982), секретарь ЦК КПСС (1966-1982).
Григорий Васильевич Кисунько — советский учёный в области радиоэлектроники. Один из создателей советской системы противоракетной обороны. Генерал-лейтенант-инженер (1967), член-корреспондент АН СССР / РАН (с 1958 года). Директор ОКБ-30/ОКБ «Вымпел». Участник лазерной программы «Терра-3».
Иван Дмитриевич Сербин — партийный и государственный деятель, заведующий Отделом оборонной промышленности ЦК КПСС, кандидат в члены ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР, секретарь Подольского горкома КПСС.
Леонид Васильевич Смирнов (1916-2001) — советский государственный деятель оборонно-промышленного комплекса СССР. Член ЦК КПСС (1961-1986). Председатель военно-промышленной комиссии.
Валерий Дмитриевич Калмыков — советский государственный деятель. Министр радиопромышленности СССР (1954-1974). Член ЦК КПСС с 1961 года (кандидат в 1956-1961).
Сергей Алексеевич Зверев — советский государственный деятель, министр оборонной промышленности СССР (1965-1978). Член ЦК КПСС в 1966-1978 гг.
Борис Васильевич Бункин — российский советский учёный, конструктор и организатор производства зенитных ракетных комплексов для ПВО. С 1968 по 1998 год — генеральный конструктор предприятия НПО «Алмаз». Участник лазерной программы «Омега».
Сергей Леонидович Соколов — советский военачальник. Маршал Советского Союза (1978 год). Министр обороны СССР (1984-1987). Член ЦК КПСС (1968-1989). Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС с апреля 1985 по июнь 1987 года.
Андрей Антонович Гречко — советский военный, государственный и партийный деятель, Маршал Советского Союза. Министр обороны СССР (1967—1976). Член ЦК КПСС (1961—1976). Член Политбюро ЦК КПСС (1973—1976).
Аркадий Георгиевич Шипунов — советский конструктор, разработчик автоматического стрелково-пушечного вооружения авиационного, морского и наземного базирования. Академик РАН (1991). Руководитель и генеральный конструктор Тульского конструкторского бюро приборостроения (1962-2006).
Связующие фигуры
Евгений Павлович Велихов — советский и российский физик-теоретик, общественный деятель. Директор ФИАЭ (1971-1978). Вице-президент АН СССР (1978-1991). Академик АН СССР (1974; член-корреспондент 1968). Директор (1989-1992), президент (1992-2015), почётный президент НИЦ «Курчатовский институт» (с 2015). Председатель Совета ИТЭР (2010-2012). Почетный гражданин Троицка. Участник лазерной программы «Омега».
Вячеслав Дмитриевич Письменный — советский и российский учёный в области физики плазмы и лазерной физики, член-корреспондент РАН. Заместитель директора (1975-1978) и директор ФИАЭ / ТРИНИТИ (1978-2003). Почетный гражданин Троицка. Участник лазерной программы «Омега».
Николай Геннадиевич Басов — советский и российский физик, лауреат Нобелевской премии по физике (1964). Заместитель директора (1958-1972) и директор ФИАНа (1973-1989). Научный руководитель лазерной программы «Терра-3».
Олег Николаевич Крохин — советский и российский учёный-физик. Работал в ядерном центре Минсредмаша СССР в Снежинске (1955-1959). Сотрудник (1959-1972), заместитель директора (1972-1994) и директор ФИАНа (1994-2004). С 2004 года — Советник РАН. Почетный гражданин Троицка. Один из авторов идеи лазерного оружия.
Локальные фигуры
Владилен Степанович Летохов — советский и российский физик-теоретик, пионер лазерной физики, в частности — метода лазерного охлаждения атомов. Наиболее цитируемый советский учёный во всех областях науки за период 1973-1988 годов. Сотрудник ФИАНа (1963-1970) и ИСАНа (с 1970-2009).
Евгений Иванович Кондорский — доктор физико-математических наук (c 1939), профессор МГУ (c 1939). Заведующий кафедрой магнетизма физического факультета МГУ в 1955-1986 годах. Директор «Магнитки» (1952-1961).
Виктор Дмитриевич Панченко — директор «Магнитки» (1961-1970). Участник программы по размагничиванию военных кораблей. Павел Алексеевич Черенков — советский физик. Академик Академии наук СССР (1970). Лауреат Нобелевской премии по физике (1958). Руководитель Отдела физики высоких энергий в филиале ФИАН в Троицке. Почетный гражданин Троицка.
Виктор Шарков — советский и российский физик-инженер. Ведущий специалист в области разработок мощных СО2- и СО-лазеров в ТРИНИТИ (с 1970). Действительный член РАН (2003).
Галым Абильсиитович Абильсиитов — советский специалист в области лазерной техники, доктор технических наук. Заместитель директора ФИАЭ им. Курчатова, руководитель строительства Троицка (1971-1979). Первый директор Научно-исследовательского центра по технологическим лазерам Академии наук СССР (1979-1991). Экс-министр по науке и новым технологиям и экс-вице-премьер в правительстве республики Казахстан (1991-1994).
Альберт Никифорович Тавхелидзе — советский и грузинский физик, академик АН СССР (1990), президент Академии наук Грузии (1986—2005). Основатель и первый директор ИЯИ (1970-1986). Почетный гражданин Троицка
Введение
В первой части этого материала мы оставили Троицк на рубеже эпох и в локальном, и в глобальном смысле (первая половина 1960-х).
С одной стороны, вот-вот «магнитному центру» вокруг ИЗМИРАНа и «Магнитки» присвоят статус «Научного центра АН СССР в Красной Пахре» (1966) и в течение десятилетия:
с Ленинского проспекта сюда переедет ИФВД (в конце 1950-х открывший метод искусственного синтеза алмазов, что дало старт бурному развитию алмазной промышленности в СССР)
ФИАН начнет в Троицке строительство своего филиала, посвященного полупроводниковым лазерам, за год до получения сотрудниками ФИАНа (Прохоров, Басов) Нобелевской премии за изобретение лазера (1964)
от ФИАНа отпочкуется новый институт — ИСАН (в котором будет сделано множество открытий, касающихся свойств лазеров).
По динамической карте жилых многоквартирных домов можно увидеть какое масштабное строительство жилья началось в 1960-х.
С другой стороны, большой мир переживает ключевые события «холодной войны»: строительство Берлинской стены (1961), Карибский кризис (1962) и начало полномасштабной войны во Вьетнаме (1965). Советский Союз в лице Хрущева обещает «показать кузькину мать» (1959), испытывает термоядерную «Царь-бомбу» (1961) и, по убеждению академика Виктора Маслова, реализует план рассредоточения научных центров (децентрализация позволяет защититься от ракетной атаки).
До 1960-х Троицк занимал относительно периферийное положение в военно-политическом соперничестве двух сверхдержав: ИЗМИРАН участвовал в космической гонке по научной части (читайте в первой части материала про исследование Якова Альперта), и директор ИЗМИРАНа Николай Васильевич Пушков налаживал международное сотрудничество в рамках «Международного геофизического года», в том числе отстаивая положение представителей социалистических стран как полноправных участников, а «Магнитка» решала задачу размагничивания военных кораблей. Существенные изменения начали происходить под влиянием двух обстоятельств:
В 1961 году «Магнитка» вошла в структуру Института атомной энергии им. Курчатова, в частности курировавшего Атомный проект и создавшего уже упомянутую «Царь-бомбу». Вместе с этим в городе появился Евгений Павлович Велихов, вот как он сам описывает свое появление в «Магнитке»:
В конце 50-х разрабатывались и испытывались ядерные ракеты, самолёты и много всего другого. В скором времени к ним добавились космическое пучковое и лазерное оружие. Американский милитаризм нашел себе прекрасного союзника в лице советской сверхсекретности. В этой обстановке я приехал в Магнитную лабораторию. Ее передали в Средмаш как подразделение Курчатовского института. Директором был очень милый капитан первого ранга Виктор Дмитриевич Панченко, а я оказался в полуформальной роли «серого кардинала».
Началось строительство филиала Физического института им. Лебедева (ФИАН), одного из наиболее влиятельных институтов, чьи теоретики (Тамм, Сахаров, Гинзбург и др.) сыграли важную роль в разработке ядерного щита страны. Филиал курировал будущий директор института Николай Геннадиевич Басов, ставший одним из первопроходцев в разработке лазерного оружия.
Таким образом, проникновение в малый мир Троицка большого мира «холодной войны» шло через две ключевые фигуры: Евгений Павлович Велихов («Магнитка») и Николай Геннадиевич Басов (ФИАН). Они станут персонажами двух оставшихся сюжетов, в которых «холодная война» (в узком смысле) сыграла заметную роль в становлении города:
Новые источники энергии
Лазерное оружие
Статья базируется на четырех источниках информации: мемуары Евгения Велихова «Я на валенках поеду в 35-й год...: воспоминания», Анри Рухадзе «События и люди» и Владилена Летохова «Физик В.С. Летохов — жизнь в науке» и книга «Создатели российских лазеров» (составители: Рубаненко Ю.В., Можелев Е.В.). В остальном использовались открытые источники в интернете.
Новые источники энергии
Разработчики вооружений в период «холодной войны» нуждались в мощных источниках энергии, так как в случае наступления «горячей» фазы войны — она бы велась не в пограничных территориях соседних стран, а между сверхдержавами, расположенными на разных континентах. Ящик Пандоры в двадцатом веке открыли физики, добравшиеся до изучения взаимодействий между элементарными частицами внутри атома. Оказалось, что там содержится огромная энергия. Сначала ее научились использовать для запуска цепной реакции взрыва, а потом для производства электроэнергии. Эта последовательность повторилась как для атомной энергетики (первая атомная бомба была взорвана в 1945 году, а первая атомная электростанция, подключенная к электросетям, была введена в эксплуатацию в 1954 году), так и для термоядерной энергетики (первая термоядерная бомба взорвана в 1953 году, а первую термоядерную электростанцию мы скорее всего увидим не раньше второй половины 21 века). Бомба естественно более простое устройство, чем электростанция, и поэтому военные раньше других получали выгоду от изобретения нового источника энергии.
В Троицке в начале 60-х ученые работали над двумя новыми источниками энергии: магнитогидродинамический (МГД) генератор и управляемый термоядерный синтез (УТС). Обе темы разрабатывала «Магнитка», подчиненная Министерству среднего машиностроения (предшественнику госкорпорации «Росатом»). Также в городе существовали Отдел физики высоких энергий под руководством Нобелевского лауреата Павла Алексеевича Черенкова (ФИАН) и Московская мезонная фабрика для фундаментальных исследований в области физики элементарных частиц (ИЯИ). Однако в последнем случае идейный вдохновитель института академик Моисей Александрович Марков выступал в защиту невысоких энергий: «отдавая себе отчет в важности исследований при больших и сверхбольших энергиях взаимодействующих частиц, М.А.Марков тем не менее отстаивает тезис о необходимости и полезности исследований в области относительно небольших энергий частиц при условии достижения в этих экспериментах предельной точности измерений».
Более подробно расскажем об МГД-генераторе, оказавшемся востребованным при создании вооружения, и об управляемом термоядерном синтезе, выдвинутым высшим руководством КПСС как часть программного видения будущего.
МГД-генератор
«Летом 1962 года на территории Магнитки состоялся необычный семинар — в орешнике у котельной за столиком для отдыха и игры в домино Евгений Павлович Велихов рассказывал сотрудникам Магнитки об основах МГД-генерации энергии и перспективах работ по этой тематике. Можно полагать, что этот семинар был неким ключевым моментом в истории нашего института».
В 1960-ые годы тема МГД-генерации энергии стала основной в «Магнитке», сменив задачу размагничивания военных кораблей. Почему именно она? Во-первых, поиск новых источников энергии был приоритетной задачей для Института атомной энергии им. Курчатова, а проблемы мирного использования атома решались другими секторами института. Во-вторых, молодые физики-курчатовцы Велихов, Веденов и Сагдеев «уловили» идею МГД-генератора, а Велихова как неформального лидера и сторонника научной кооперации привлекал Троицк как магнитный центр, возникший десятилетием ранее благодаря кооперации директоров ИЗМИРАНа (Пушкова) и «Магнитной лаборатории» (Кондорского). В-третьих, это проявится чуть позднее: для создания энергетических экспериментальных установок требуются свободные пространства, которые в Троицке были в наличии.
Уже к концу 1964 года была создана экспериментальная установка по физике неравновесной плазмы (теоретически предсказанная Велиховым и Дыхне), которая принесла «Магнитке» научную славу. За период с 1962 по 1967 годы численность сотрудников выросла с 180 до 500 человек.
В 1967 году «Магнитку» привлекли к участию в оборонном заказе, где пригодились наработки в области МГД-генерации. Велихов так описывает эти события:«На Пахре мы включились в разработку лазерных блоков и размыкателей, создали единственный в мире практически работающий МГД-генератор мощностью в 600 мгвт (почти как атомная станция) — самый большой индуктивный накопитель в один гигаджоуль энергии и сам лазер с энергией в импульсе в 1 мегаджоуль. Всё сделали, и это до сих пор является рекордом. Но от оружия заказчик отказался, так как появилась надежда сделать всё дешевле и компактнее с помощью новых эффективных лазеров, работающих на углекислом газе» (о продолжении разработки лазерного оружия подробнее в следующей главе).
Однако дальнейшего развития тема не получила. В 1969 году в результате обсуждений на международных конференциях стало ясно, что МГД-электростанция бесперспективна (в Рязанской области была предпринята попытка строительства промышленного МГД-генератора, но в итоге он не был запущен в эксплуатацию). Впоследствии импульсный МГД-генератор нашел применение в ходе геофизического эксперимента «Хибины» по электрозондированию земной коры в середине 1970-х.
Управляемый термоядерный синтез
Второй новый источник энергии — управляемый термоядерный синтез. Как уже говорилось, в 1950-х была создана первая термоядерная бомба, а 30 октября 1961 состоялось испытание советской термоядерной «Царь-бомбы». В эти самые дни проходил XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза, и делегаты съезда приняли Третью Программу КПСС — ту самую, в которой была поставлена цель — построить коммунизм к 1980 году. Помимо этого съезд выделил важнейшие задачи в области науки: «открытие новых источников энергии и способов прямого преобразования тепловой, ядерной, солнечной и химической энергии в электрическую, решение проблемы управления термоядерными реакциями».
Зародившись в недрах Курчатовского института под руководством Льва Андреевича Арцимовича (непосредственного участника Атомного проекта), управляемый термоядерный синтез (УТС) получил мирное развитие в Троицке. К тому моменту, как Велихов возглавил программу УТС (1975 год), он уже установил международные контакты и к нему приезжали группы американских ученых, чтобы посмотреть на экспериментальные установки. Велихов пишет о создании при МАГАТЭ совместного советско-американского Совета по УТС в период «разрядки»:
«По окончании конференции возникла идея создать при Международном агентстве по атомной энергии в Вене Совет по прямому преобразованию энергии. Мы успешно проработали в нём около 10 лет. Совет стал прототипом такого же Совета, который в 1971 году я создал вместе с американцем Амасой Бишопом по управляемому термоядерному синтезу. Эти шаги заложили основу для начала проекта Международного термоядерного реактора (ИТЭР)».
Помимо этого предшествующий опыт выполнения оборонного заказа помог Велихову создать вокруг термоядерной программы так называемое «акционерное общество» — кооперацию директоров и руководителей крупных институтов и предприятий. Евгений Павлович так описывает эти события:
«В области термоядерных исследований я воспользовался опытом работы с ВПК (Военно-промышленной комиссией в Кремле — прим. авт.), и было выпущено решение комиссии о сооружении в 1975 году первого в мире токамака нового поколения — Т-10. В Принстоне было принято аналогичное решение о сооружении Принстонского большого токамака (PLT).
Запуск Т-10 удачно совпал с очередным съездом КПСС. С поддержкой А. П. Александрова, заменившего М. В. Келдыша на посту президента Академии, и Ю. Б. Харитона, с которым мы сблизились в связи с моими работами по лазерному оружию, я обратился с письмом к Л. И. Брежневу о необходимости разработки долгосрочной программы термоядерных исследований. Оборонный отдел ЦК меня поддержал. Пункт о развитии термоядерных исследований вошёл в решения съезда, и по его следам вышло решение ЦК и СМ СССР «О развитии исследований в области управляемого термоядерного синтеза». Это направление получило прочную основу».
В итоге филиал Института Атомной Энергии им. Курчатова (ФИАЭ), возглавляемый Велиховым и Письменным, построил на своей территории ряд масштабных термоядерных установок: токамак с сильным полем (ТСП) и «Ангара-5-1». Эти установки сыграли интересную роль в жизни города: Константин Рязанов в статье «Выставочный зал — как бункера токамака» пишет о том, что Торговый центр в микрорайоне «В» был построен за счет бюджета «Ангары», а собственно Выставочный центр — за счет бюджета ТСП.
Несколько статистических штрихов, чтобы показать динамику изменений и масштаб финансирования, проходивший через ФИАЭ:
на строительно-монтажные работы в 1971 году выделялось 10-12 млн рублей (что соответствует примерно 3-3,5 млрд современных рублей — сравнимо с городским бюджетом современного Троицка)
численность сотрудников филиала в Троицке за десятилетие увеличилась почти в семь раз (750 человек в 1970 году vs ~5000 человек в 1980 году)
к середине 1970-х в ФИАЭ имелось 100 экспериментальных установок
по заявлению Письменного, в конце 1970-х Курчатовский институт занимал первое место в мире по количеству сотрудников
Площадь производственных помещений к концу перестройки достигла 22 гектара (из 73 гектар общей площади института)
Этому способствовала не только долгосрочная термоядерная программа, но и лазерная программа, о которой пойдет речь дальше.
Атомный проект
В заключение, несмотря на то, что Атомный проект не затронул Троицк напрямую, стоит обозначить, каким образом они соприкоснулись. Во-первых, обширная сеть атомных городов и атомных учреждений, занимавшихся разработкой, производством и испытанием ядерного оружия, подарила городу множество ценных кадров. В феврале 1967 году (возможно в связи с оборонзаказом) из Снежинска (одного из двух главных ядерных научных центров наряду с Саровым) в Троицк прибыло около десятка семей, они трудоустроились в «Магнитке». Помимо этого из Снежинска в Троицк попал будущий директор ФИАНа Олег Николаевич Крохин, из соседнего челябинского Златоуста-36 (одно из десятка мест, где производили ядерное оружие) родом нынешний мэр города — Владимир Дудочкин, а вторым директором ИЗМИРАНа стал Владимир Мигулин (до этого занимавший пост заместителя генерального директора Международного агентства по атомной энергии — МАГАТЭ). Во-вторых, троицкие институты получали заказы от атомной промышленности, обладавшей колоссальными финансовыми возможностями. Доподлинно известно лишь об одном известнейшем случае — участии троицких ученых в ликвидации последствий Чернобыльской аварии. В-третьих, сотрудничество троицких ученых с одним из главных центров по разработке ядерного вооружения в Сарове (ВНИИЭФ) подчеркнуто тем, что одна из улиц города (около микрорайона «Сосны») названа в честь академика Харитона — главного конструктора ВНИИЭФ.
Лазерное оружие
В 1964 году, на пике «холодной войны», Нобелевский комитет присудил премию по физике одному американцу (Таунс) и двум советским ученым (Прохоров, Басов — оба из ФИАНа) за изобретение мазера/лазера — это дало старт тридцатилетним программам по разработке лазерного оружия в обеих половинах планеты.
С советской стороны первопроходцем в разработке лазерного оружия стал Николай Геннадиевич Басов, курировавший с 1963 года сооружение лабораторного корпуса в Троицке в качестве заместителя директора ФИАНа. Идея использования излучения мощного лазера для противоракетной обороны впервые возникла в 1964 году у Н. Басова и О. Крохина (почетного гражданина Троицка). Осенью 1965 года Н. Басовым, научным руководителем ВНИИЭФ Ю. Харитоном, заместителем директора ГОИ по научной работе Е. Царевским и главным конструктором ОКБ «Вымпел» Г. Кисунько была направлена записка в ЦК КПСС, в которой говорилось о принципиальной возможности поражения головной части баллистической ракеты (ГЧБР) лазерным излучением и предлагалось развернуть соответствующую экспериментальную программу. В 1966 году программа, получившая название «Терра-3», была утверждена решением правительства, и возглавил научным руководителем стал Басов.
В начале 1960-х у ФИАНа появилась потребность вынести испытательную площадку из Москвы, так как в ходе экспериментов по созданию химических лазеров возникали агрессивные среды. Выбор пал на Троицк:
«Одной из главных задач ФИАНа в Троицке было создание мощного боевого лазера. Он должен был находиться под землёй – от корпуса с ускорителем к корпусу КРФ-2. Труба около КРФ-2 была создана на случай выброса ядовитых газов. По проекту, санитарная зона доходила до магазина «Ромашка» (середины улицы Центральной). Именно поэтому институт возник так далеко от ИЗМИРАНа. Но в 70-е годы появился новый тип лазеров, и санитарная зона ФИАНа была отдана под строительство жилых домов».
В итоге под филиал ФИАНа в Троицке выделили 65 га. Как вспоминает Олег Николаевич Крохин: «Конечно, для начала нам не нужна была такая территория, но Басов считал, что рано или поздно ФИАНу придется уехать с Ленинского проспекта. Мудрый Николай Геннадиевич решил начать застройку с углов. Сейчас это звучит немножко смешно, но жизнь показывает: если вы сразу поставили четыре столба по углам, территорию легче сохранить. Уже тогда было ясно, что место прекрасное, и на него будет много желающих».
Физик Анри Рухадзе в своей книге «События и люди» описывает, как в 1966 году они с Олегом Богданкевичем, увлеченные другим типом электромагнитного оружия (СВЧ-оружие), предложили изменить тематику исследований в Троицке:
«Еще в 1966 году я увлек идеей импульсных релятивистских электронных пучков
одного из сотрудников Н. Басова – О. Богданкевича… Мы убеждали Н. Басова изменить тематику лаборатории в Троицке и заняться там совместно с нами физикой релятивистских пучков. Н. Басов, естественно, нам отказал, иначе он не был бы самим собой – фанатиком лазеров. Зная, однако, мое стремление к самостоятельности, предложил и мне заняться проблемой лазерного оружия».
По убеждению Рухадзе в области квантовой радиофизики тогда «вся оборонная промышленность была разбита на две части, одна из которых шла под флагом Н.Г. Басова, а другая – под флагом А.М. Прохорова, который к этому времени стал академиком-секретарем ООФА АН СССР» (оба на тот момент были сотрудниками ФИАНа). Именно «под флагом» Прохорова оказалась «Магнитка», Велихов так описывает эти события, случившиеся в 1965 году:
«Александр Михайлович Прохоров, в пику своему ученику и конкуренту Николаю Геннадьевичу Басову, затеял с академиком А. А. Расплетиным разработку лазерного оружия для борьбы с низколетящими целями. В этот момент появились мощные лазеры на неодимовом стекле с ламповой накачкой. А. М. Прохоров обратился к М. Д. Миллионщикову (на тот момент вице-президенту Академии наук - прим. авт.) с предложением о разработке импульсного генератора электрической энергии. М. Д. поручил работу мне»
После предварительных исследований, сделанных коллективом «Магнитки», Велихов совместно с Миллионщиковым отправились на доклад к секретарю ЦК КПСС Дмитрию Федоровичу Устинову:
«Встретил нас зав. оборонным отделом Иван Дмитриевич Сербин («Иван Сердитый»). Начал он с того, что отвесил подзатыльник величественному М. Д. Миллионщикову и спросил: «Опять обманывать пришёл?» Поставив, тем самым, всех нас на место, проводил в кабинет к Д. Ф. Устинову — человеку строгих правил, но с хорошим чувством юмора. Выслушал всех внимательно и приказал готовить Решение ЦК и СМ, а также графики ВПК (военно-промышленной комиссии, председателем которой был Л. В. Смирнов). После окончания разговора я обнаглел и, подойдя к Дмитрию Федоровичу, попросил его построить стенды в Пахре. Д. Ф. от такой наглости несколько оторопел, потом улыбнулся и сказал министру В. Д. Калмыкову: «Давай, построй ему, делать нечего». Построили, и очень быстро…»
Велихов вошел в состав рабочей группы программы «Омега»:
«В ВПК я включился в подготовку постановлений и решений и прошёл прекрасную школу. Работы возглавил министр оборонной промышленности С. А. Зверев (большой энтузиаст оптической промышленности); ракетные и пороховые дела были поручены Борису Петровичу Жукову — будущему академику и первопроходцу нашей твердотопливной ракетной техники. А. А. Расплетин поручил разработку лазера Борису Васильевичу Бункину — создателю знаменитой системы ПВО С-300. В качестве головного завода нам определили 96-й горьковский завод (Горьковский машиностроительный завод), который во время войны выпустил больше противотанковых пушек, чем вся Англия... Сложилась прекрасная работоспособная и дружная компания на многие десятилетия»
Хронология
Прочертим основной хронологический контур:
1961 год — появление в Троицке Евгения Павловича Велихова и передача «Магнитки» под управление Институтом атомной энергии им. Курчатова
1963 год — начало строительства филиала ФИАНа в Троицке
1964 год — возникновение идеи использовать мощный лазер для противоракетной обороны (ПРО). Авторы идеи: Басов и Крохин (ФИАН).
1965 год — возникновение идеи использовать мощный лазер для противовоздушной обороны (ПВО). Авторы идеи: Прохоров (ФИАН), Расплетин и Бункин (оба из КБ-1 — нынешний НПО «Алмаз»).
1966 год — утверждена программа «Терра-3» по разработке лазерного оружия для противоракетной обороны (ПРО). Научный руководитель: Басов.
1967 год — утверждена программа «Омега» по разработке лазерного оружия для противовоздушной обороны (ПРО). Научный руководитель: Прохоров. К программе «Омега» подключилась «Магнитка», выполняя заказ на разработку импульсного МГД-генератора с индуктивным накопителем энергии (см. главу про МГД-генератор)
1969 год — на территории 10-го ГНИИП Министерства обороны СССР (в/ч 03080, полигон ПРО «Сары-Шаган»), на площадке № 38 (в/ч 06544) начато строительство сооружений для экспериментальных работ по лазерной тематике (программы «Терра-3» и «Омега»).
с 1970 по 1974 в «Магнитке» шла активная работа по созданию мощного CO2-лазера
Велихов: Я считаю, что тогда нам удалось создать эффективную корпоративную организацию в филиале Курчатовского института, в которую вошли Минсредмаш, Минрадиопром, Минавиапром, Минсудпром и Минобороны. Все вопросы решались на совете директоров, возглавлять который поручили мне. Планерки, как правило, проходили раз в неделю, но в критические периоды — каждый день. При необходимости решения оформлялись в ВПК и в ЦК. Это была очень интенсивная работа, учитывая постоянные поездки на полигоны и заводы. На Горьковском машзаводе я прожил два года. Кроме того, нужно было общаться с министрами, с ВПК (Л. В. Смирнов) и с ЦК (Д. Ф. Устинов).
2 июня 1975 года в самом первом пуске установки была зафиксирована рекордная мощность лазерного излучения. Во время повторных пусков приезжали высокие чины, в частности министр обороны Андрей Антонович Гречко — в его присутствии в подземном туннеле стреляли по борту самолета. Примечание: по всей видимости именно этот туннель не позволяет сейчас проложить автомобильную дорогу между «Полем чудес» и Академической площадью по территории ТРИНИТИ
В 1976 году по инициативе Велихова был создан Лазерный технологический центр в Шатуре с филиалом в Троицке (нынешний филиал ФНИЦ «Кристаллография и фотоника» РАН). Дмитрий Федорович Устинов «запретил смешивать мирное и оборонное использование лазеров». Лазерный центр возглавил выходец из «Магнитки» Галым Абильсиитов. Велихов так пишет об этом:
Начали программу технологических лазеров. Как-то мне позвонил В. И. Конотоп и сказал, что скоро приедет. Встречаю у ворот, но вместо его «Чайки» вижу «членовоз» и вылезающего из него члена Политбюро А. П. Кириленко, в то время второго человека в партии. С его помощью мы развернули программу создания технологических лазеров и их комплектующих: металлической оптики, специальных компрессоров, станков и автоматики... Он (Галым Абильсиитов) соблазнился предложением самостоятельной работы и практически создал этот уникальный научно-производственный центр, который сегодня — один из лучших в России. Его технологические лазеры и лазерные медицинские комплексы работают на многих заводах в стране и за рубежом. Мы помогли создать лазерную промышленность в Болгарии. Сегодняшний директор академик В. Я. Панченко не только спас и развил Центр в смутное время, но и создал такие новые направления, как трехмерная лазерная литография, позволяющая делать искусственные элементы костного скелета для пациентов, попавших в катастрофу; лазеры для операций на сердце, которые делает академик Л. А. Бокерия; брегговские фильтры для оптоволоконных линий и многое другое. Таким образом, и этого «ребенка» пристроил.
1977 год — начало фактического свертывания работ по проекту «Терра-3», ввиду практической невозможности выполнения поставленной задачи по эффективному перехвату головных частей баллистических ракет лазером. Руководители проекта стали заложниками бюрократических процедур и той научно-промышленной базы, которая обслуживала саму себя и к тому времени уже развивалась по собственной логике, — дело в том, что с момента начала работ по проекту в него вовлекалось всё большее количество учреждений и структур, каждая из которых была заинтересована в продолжении проекта в том или ином виде, так как он обеспечивал им стабильную загруженность работой и занятость для их персонала
В рамках программы «Омега» работа велась вплоть до конца перестройки: «продолжалась интенсивная работа по созданию лазерного оружия для обороны на самолёте, корабле и мобильной основе… В результате на ИЛ-76 удалось разместить лазер мощностью в 1 мегаватт. Американцы достигли лишь одной четверти этой мощности в своей летающей лаборатории. На мобильной платформе нужно было использовать газ атмосферного давления… С помощью этого лазера на Балхашенском полигоне удалось сбить ракетную цель. Наконец, на корабле была … достигнута мощность в 5 мегаватт стационарно. На полигоне в Феодосии мы испытали прототип и сбили быстролетящую ракетную цель в присутствии министра обороны С. Л. Соколова. При этом мы соревновались с мощным конкурентом А. Г. Шипуновым и выиграли соревнование. В данной области мы выиграли его и у наших американских конкурентов, так как затраты (в сравнимых ценах), по нашим оценкам, составили не более 10 % от американских»(Евгений Павлович Велихов)
в 1989 году состоялся визит на испытательный полигон Сары-Шаган американской правительственной и межведомственной делегации с личного разрешения Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева в рамках курса на нормализацию советско-американских отношений по итогам договоренностей. В августе этого же года американцы посетили Троицк, где им продемонстрировали в действии секретный газовый мегалазер самолетного базирования.
В 1990-2000-ые ТРИНИТИ создал мобильный лазерный технологический комплекс (МЛТК), способный разрезать металл на расстоянии нескольких сотен метров и получивший применение при тушении пожара на газовой скважине (заказчик Газпром). Это стало удачным постсоветским примером конверсии троицких военных разработок в гражданскую продукцию.
Итоги лазерных программ
Подводя итоги лазерных программ стоит обратить внимание на низкий эффект, который они в итоге оказали на вооруженные силы: во-первых, в 1994 году сам Н.Г. Басов, отвечая на вопрос об итогах лазерной программы «Терра-3», сказал: «Ну, мы твердо установили, что никто не сможет сбить боеголовку баллистической ракеты лазерным лучом. Отрицательный результат — это тоже результат. А лазеры мы продвинули здорово». Во-вторых, за минувшие тридцать лет с момента сокращения исследований в области лазерного вооружения был переосмыслен подход к нему: вместо дорогостоящего стратегического вооружения (мощные лазерные «дубины», способные сбивать ракеты, самолеты и спутники на расстоянии сотен километров) стали создавать относительно недорогое тактическое оружие. В России в 2012 году официально «воскресили» советские проекты разработки боевых лазеров и создания лазеров двойного назначения, а в прошлом году в ходе послания Федеральному собранию Владимир Путин анонсировал военный лазерный комплекс «Пересвет».
Анри Рухадзе вспоминает по этому поводу: «Исследования были очень схожи с нашими, и, естественно, своими достижениями мы делились, в том числе и с физиками из филиала ИАЭ им. И.В. Курчатова в г. Троицке (руководил работами Е.П. Велихов). Думаю, что все мы прекрасно понимали бесперспективность создания силового лазерного оружия, особенно дальнего действия (я, по крайней мере, в этом был убежден). Но никто об этом громко не говорил. Даже Ю.Б. Харитон – научный руководитель ядерного центра в Сарове, сказавший, что ракету можно сбить только антиракетой, – активно проводил исследования по мощным лазерам у себя на объекте... Ю.Б. Харитон, увидев все это, произнес убийственные слова «Я думал, что только мы пускаем деньги на ветер (наверное, имел в виду лазерное оружие – А.Р.), оказывается, вы делаете это намного успешнее».
Чрезмерное внимание к лазерным программам в ФИАНе имело для института драматические последствия: «почти 60% сотрудников института занималось лазерами, причем в огромных отделах Басова и Прохорова по существу делали одно и то же. В финансовом же отношении они поглощали более 80% денег, поступающих в институт. Правда, в основном они их и зарабатывали. Но о развитии других направлений они не думали. Долго так не могло продолжаться, и ФИАН распался. Вначале выделился Институт ядерных исследований А.Н. Тавхелидзе (это дело рук А.М. Маркова), а потом ИОФАН под руководством А.М. Прохорова».
Пару лет назад в интернете развернулась дискуссия вокруг советской лазерных программ между двумя видными учеными: Виктором Апполоновым из ИОФАН и Виктором Шарковым из ТРИНИТИ.
Шарков: Именно твой институт – головной по физике и ОПТИКЕ(!!!) лазеров ОБЯЗАН БЫЛ ОБЪЯСНИТЬ ЦКБ и отраслевикам–плазменщикам про возможное и невозможное в мощных лазерах. Эти спецы выбивали себе финансирование по-больше и про лазерные параметры типа «когерентность» не парились. А вы с самого начала понимали, что непрерывные газоразрядные СО2–лазеры абсолютно не перспективны для лазерного оружия по качеству излучения. Но именно этот тип МЛУ (прим. Мощные Лазерные Установки) с вашего благословения ставили на самолёты, корабли и спутник.
Аполлонов: Теперь о нашей позиции, как основной научной силы в области мощных лазеров. Письмо о ложности пути было написано (в Мин-во Обороны Гречко) вместе с академиком А.М. Прохоровым аж в 1973 г. Оно было проигнорировано ЕПВ и БВБ (прим.: Е.П. Велихов и Б.В.Бункин). Именно после этого отношения с ними были подпорчены. Господин Письменный (прим.: директор ТРИНИТИ) взял на себя всю ответственность за успех их пути.
Как видно, история лазерных программ еще не до конца прояснена даже среди непосредственных участников, при этом роль «Магнитки» более менее прозрачна благодаря мемуарам Велихова. В 90-х годах исследования по тематике мощных лазеров были сокращены. О том, что к тому моменту было изобретено и опробовано можете прочитать в обзоре. Выдающийся троицкий физик-лазерщик Владилен Летохов (из ИСАНа) в начале 2000-х так отзывался о перспективах военных лазеров:
«Для противоракетной обороны, действующей на расстоянии в сотни километров, необходимы лазеры с мощностью в несколько миллиардов джоулей. Замечу, что в Ливерморской лаборатории имени Лоуренса (США), вероятно, самой передовой в мире в этой области, разработчики столкнулись с большими проблемами при создании лазера с энергией импульса всего лишь в два миллиона джоулей, что в тысячи раз меньше необходимой для ПРО энергии… мощные лазеры способны лишь изменить траекторию боеголовки, снизив точность ее поражения цели. Иное дело — удары по неподвижным наземным мишеням. Мощные лазеры, расположенные на борту больших самолетов типа «Антея», могут «стрелять» более эффективно. А использовать тут можно лазеры непрерывного действия мощностью в миллионы ватт. Такие аппараты были созданы в СССР и США более десяти лет тому назад».
Троицк и «холодная война»
Троицк как обозначение конкретной местности и «холодная война”» как характеристика международных взаимоотношений являются вещами разделенными в нашем сознании. «Холодная война» как и международные отношения в целом являются уделом национальных элит и в жизни простого человека проявляются лишь как побочные эффекты (атмосфера страха и секретности, (анти-)пропаганда и т.д.). Жизнь же в конкретной местности как ничто другое реально: здесь у простого человека располагаются личные вещи, семья, друзья, коллеги, знаковые места; происходят еженедельные ритуалы (поход на работу, в магазин, на стадион, в лес на лыжах); и то, что происходит здесь, все время обсуждают в разговорах и проговаривают в монологах. Как в таком случае связаны Троицк и «холодная война» в жизни простого горожанина? Мы нашли четыре больших сюжета, которые становились предметом деятельности сотрудников троицких институтов: размагничивание военных кораблей, космическая гонка, поиск новых источников энергии и лазерное оружие — они в разной мере касались именно военно-политических аспектов «холодной войны». Естественно предполагать, что для большинства сотрудников это была «просто работа», отделенная от личной жизни и основных увлечений, а также, как отмечает Виктор Шарков из «Магнитки», являясь добросовестными исполнителями, сотрудники (даже руководители лабораторий и подразделений) не видели всей картины целиком и просто выполняли задачу, четко поставленную перед ними руководством. Именно руководители в такой ситуации становились, то что мы назвали, «связующими фигурами»: через них большой мир «холодной войны» проникал в малый мир научного центра.
Привлечем также относительно современное понятие «глокализация» - это процесс экономического, социального, культурного развития, характеризующийся сосуществованием разнонаправленных тенденций: глобализации и обострения интереса к локальным отличиям. Понятие возникло в 1980-х и не вполне применимо к рассматриваемому периоду троицкой истории, однако позволяет увидеть современные тенденции, которые проявлялись уже тогда.
Научный центр в Троицке зародился на пустом месте (точнее на месте нетронутого леса) и по своему рождению являлся не самодостаточным, а требующим внешнего финансирования. Два основных канала, через которые в Троицк проникало финансовые средства в 1960-1980-х — это Академия наук и Министерство среднего машиностроения, плотно связанные с военно-промышленным комплексом (ВПК) и руководимые постановлениями Совета Министров (СМ) и решениями Центрального комитета (ЦК) КПСС. Верхнеуровневые фигуры (Устинов, Смирнов, Зверев, Калмыков, Сербин, Соколов, Гречко, Кириленко, Александров, Прохоров, Расплетин, Миллионщиков, Арцимович, Келдыш и др.), влиявшие на решения относительно финансирования Троицка, являлись советской элитой, существовавшей в глобальном контексте «холодной войны». «Холодная война» диктовала обеим сторонам конфликта универсальные практики (ни СССР, ни США после Нобелевской премии за изобретение лазера не могли отказаться от создания лазерных программ; обе сверхдержавы инвестировали в технические вузы, создав МФТИ/МИФИ и преобразив MIT/Caltech соответственно; в обеих странах возникли ровно два центра по разработке ядерного вооружения: Саров и Снежинск в СССР, Лос-Аламос и Ливермор в США — ставшие в новое время городами-побратимами) и таким образом она действовала как глобализирующая сила. Масштабные инвестиции в Троицк были во многом продиктованы этим глобальным процессом, который Велихов называл «дьявольским союзом американского милитаризма с советской суперсекретностью как основным двигателем гонки вооружений».
Глобализация под видом «холодной войны» привнесла в Троицк передовые лазерные технологии, современные управленческие практики (в ситуации необходимости быстрых результатов Велихов заменил «обычную штатную служебную лестницу на крутую наклонную плоскость без ступенек»), компьютерные технологии и многие космополитические практики, распространявшиеся в научном кругу через литературу, кино и музыку. Одновременно с этим через людей, каждодневно живших здесь, действовала локализующая сила: возникали самобытные формы досуга (школьное общество испытателей природы, День физика) и самобытные городские объекты (Сиреневый бульвар, построенный на деньги токамака Выставочный центр ТРИНИТИ, дома с кругами от Валерия Лотова). Троицк как место, разросшееся за период «холодной войны» более чем в десятки раз (с 2042 жителей в 1939 году до 29301 житель в 1989 году), был чрезвычайно современным, соединяющим в себе глобальную повестку и неизбежную локальную самобытность.
Последнее, о чем важно сказать в заключение — это альтернативы, которые могли бы возобладать в Троицке 1960-80-х. К началу рассматриваемого периода здесь было всего два научных института (ИЗМИРАН и «Магнитка»), в 60-х появились три новых (ФИАН, ИФВД и ИСАН), а в 70-х — еще два (ИЯИ и ИПЛИТ). У каждого института или филиала своя история появления и становления в Троицке, и лишь малая часть («Магнитка», ФИАН и ИПЛИТ как гражданский спин-офф из «Магнитки») обязаны участию в крупных военных заказах, остальные тоже могли выполнять заказы оборонной и атомной промышленности, но более точечно. В качестве иллюстрации этого альтернативного пути приведу позицию великого троицкого физика-лазерщика Владилена Летохова (ИСАН).
До попадания в ИСАН Летохов работал в ФИАНе у Басова, в том числе занимаясь темой лазерного оружия. Однако оборонные заказы ему были не по душе: уже в конце 1960-х не верил в возможность создания противоракетного лазерного оружия и поэтому ушел из ФИАНа, в 1970-х «несколько раз отказывался от весьма высокопоставленных административных должностей в военно-промышленном комплексе, которые сулили немалые блага в советское время», а в 1980-х будучи заместителем директора ИСАНа он «интуитивно почувствовал предстоящие радикальные изменения и полностью прекратил какие-либо прикладные исследования, зависящие от финансирования из оборонных проектов». Это позволило институту не ощутить финансовых трудностей во время «перестройки», когда гипертрофированный объем оборонно-ориентированных исследований и разработок стал сокращаться. А в 1990-х его международная известность позволила трудоустроить молодых коллег в Ливерморской национальной лаборатории (в одном из двух главных ядерных научных центров США наподобие отечественных в Сарове и Снежинске) при поддержке Министерства обороны США. Совместные научные проекты с коллегами из США оказали финансовую помощь институту, и если мы посмотрим на статистику количества сотрудников ИСАНа (367 человек в 1991 году vs 200 человек в 2019 году), то стоит признать, что на фоне других троицких институтов (4-кратное падение численности сотрудников за этот период) ИСАН избрал наиболее устойчивую модель развития.
Что означало бы доминирование этой позиции среди директоров троицких институтов?
Во-первых, численность сотрудников институтов и общая численность населения была бы ниже. Для сравнения в двух наукоградах, слабо задействованных в оборонных заказах (Пущино и Черноголовка), численность населения к концу «перестройки» достигла всего 20 тысяч человек (вместо 30 тысяч в Троицке), при этом численность сотрудников институтов в Черноголовке сейчас превышает численность таковых в Троицке. Другой небольшой наукоград (17 тысяч жителей), в котором удалось наладить конверсию научных разработок в гражданскую продукцию — это новосибирское Кольцово, по мнению Вячеслава Глазычева, являющееся одним из наиболее успешных российских малых городов с подушевым бюджетом на уровне северогерманских городов.
Во-вторых, соотношение научных сотрудников к инженерам и техникам было бы выше: для примера в «Магнитке» основным научным ядром являлись 250-300 ученых при пятитысячном коллективе.
В-третьих, городское пространство было бы менее разорванным объектами (прежде всего «Магниткой» и ФИАНом), где действует повышенный уровень секретности, а также для размещения масштабных экспериментальных установок (связанных с оборонными заказами) этим институтам были выделены большие участки земли (более 65 гектар, или по 2% от общей территории города в современных границах).
В-четвертых, ориентация на академические успехи (например, Летохов считается одним из наиболее цитируемых советских ученых в период с 1972 по 1989 годы), а не на выполнение секретных оборонных заказов, позволило бы быть более востребованными в глобальной повестке 1990-х, когда военные разработки сильно девальвировались.
Таким образом, расцвет Троицка в 1970-х за счет средств лазерных и термоядерной программ в итоге компенсировался выпадением из глобальной повестки в 1990-х.
В этой работе приведены свидетельства участия «холодной войны» в жизни Троицка, которые удалось найти в открытых источниках. Они позволяют по-новому взглянуть на нашу историю и задаться вопросом о закономерностях, которые заложены в основание нашего города и действуют до сих пор.
«Это было такое время,
когда в глубинах секретных
прикладных проектов поднималась
настоящая наука»
Иллюстрацию выполнил Витовт Копыток
Коментарі